Реки Лондона

И я рассказал ей о заклятии диссимуло и о нашей гипотезе, по которой нечто проникло в сознание Купертауна, заставив его изменить собственное лицо, а потом убить Уильяма Скермиша и своих близких. Этот рассказ сам собой перетек в повествование о встрече с Мамой Темзой, о первых уроках магии и об экономке Молли, природа которой известна одному богу.

– А ты уверен, что имеешь право рассказывать это мне? – спросила Лесли.

– Почему бы и нет? Найтингейл мне не запрещал. И потом, твой шеф знает, что все это существует, правда, он от этого не в восторге.

– Так, выходит, что-то проникло в сознание Купертауна, верно? – не унималась Лесли.

– Верно, – согласился я.

– Это «что-то», – продолжила она развивать мысль, – могло точно так же просочиться в мозг Уильяму Скермишу. И, соответственно, заставить его появиться ночью в Вест-Энде, чтобы ему там снесли голову с плеч. То есть если оно влезло в голову одному человеку, то сможет проделать это с кем угодно, например со мной или с тобой?

Мне снова вспомнилось жуткое, развороченное лицо Купертауна, когда он бросился на меня там, на лестничной клетке, острый запах его крови.

– Спасибо тебе за идею, – проворчал я. – Век не забуду, особенно по ночам, пытаясь уснуть.

Лесли взглядом указала на Селию Манро – та все так же смиренно сидела на скамье.

– У нее ведь тоже был внезапный приступ буйного помешательства, помнишь? – сказала она. – А если и ей в голову влезли?

– Но лицо-то у нее не развалилось.

Заметив наши взгляды, Селия Манро вздрогнула.

– А что, если случай с Купертауном – это как камень, брошенный в воду, а ее помешательство – как круги от него? Тогда, возможно, были еще такие случаи, просто мы увидели только один.

– Надо проверить криминальную сводку, может, найдем что-то похожее, – сказал я. – Вдруг их действительно было много?

– Думаю, проверим Вестминстер и Кэмден, – сказала Лесли, – там всегда много чего происходит.

– Забей в поиске «нападения» и «арестован впервые», – посоветовал я. – Так будет проще, система быстрее найдет.

– А ты что будешь делать? – спросила Лесли.

– Учиться создавать магический свет, – гордо ответствовал я.

Два дня спустя Найтингейл вызвал меня вниз рано утром, я только вышел из ванной. Тренировка отменялась, завтрак, видимо, тоже. Мой наставник был одет в «рабочую форму», как я мысленно прозвал твидовый двубортный пиджак в тонкую косую полоску, с кожаными вставками на локтях. Фирменное пальто Burberry он перекинул через локоть, в руке держал уже знакомую трость с серебряным навершием. Я, кстати, ни разу не видел, чтобы он ее носил в дневное время.

– Мы едем в Пэрли, – сказал он и, к моему изумлению, бросил мне ключи от «Ягуара».

– А что там? – поинтересовался я.

– Я вам не скажу. Будет лучше, если вы составите собственное мнение.

– А это по полицейской части или по магической? – поинтересовался я.

– И то и другое.

Сев за руль «Ягуара», я повернул ключ зажигания и несколько секунд с наслаждением слушал ровный, мощный гул мотора. Не стоит торопиться, когда в жизни наступают по-настоящему приятные моменты.

– Жмите на газ, как будете готовы, – сказал Найтингейл.

Управлять этой машиной оказалось тяжелее, чем я ожидал. Но то, как двигатель реагировал на нажатие педали газа, искупало абсолютно все – в том числе заносы на повороте и горячий, сухой воздух, который периодически бил мне в лицо из обогревательной системы.

Мы проехали по мосту Ламбет. В будни в Лондоне всегда пробки, и мы медленно тащились мимо Овала и через Брикстон к Стритхэму. Дальше была уже южная окраина, и мимо неслись десятки двухэтажных террасных домов эпохи короля Эдуарда, прорезанные одинаковыми улицами. Время от времени в навигаторе мелькали неровные зеленые прямоугольники – все, что осталось от старинных деревень, сросшихся вместе, словно пятна плесени на чашке Петри.

Трасса А23 плавно перешла в Пэрли-вэй, мы проехали мимо опор, увенчанных огромным логотипом «Икеа». Следующий пункт – Пэрли, тот самый знаменитый Пэрли.

На парковке возле железнодорожной станции нас уже ждал красный «Фольксваген Транспортер» с маркировкой Лондонской противопожарной службы. Мы припарковались рядом, и из микроавтобуса вышел пухлый человек. Он приветственно помахал нам. Лет ему было, наверно, сорок с небольшим, нос у него был сломан, а коротко подстриженные темные волосы топорщились. Найтингейл представил его: Фрэнк Кэффри.

– Фрэнк служит в пожарной части Нью-Кросс, – пояснил Найтингейл. – Он наш агент в противопожарной службе.

– По какой части агент? – спросил я.

– А вот по какой, – ответил Фрэнк, протягивая мне холщовую сумку. Она оказалась такой тяжелой, что я ее чуть не выронил. Внутри приглушенно звякнуло: металл стукнулся о металл.

– Осторожнее, – предупредил Найтингейл.