Реки Лондона

Это была спальня, принадлежавшая мальчику. Маленькому мальчику, судя по конструктору лего и игрушкам-трансформерам на полу. Кровать была опрятно застелена одеялом в пододеяльнике практичного лилово-синего цвета, в изголовье лежала пара подушек в таких же наволочках. Мальчик, видно, увлекался мультиком «Бен 10» и футбольной командой «Челси»: на стене висели соответствующие постеры. В комнате пахло пылью, но затхлости и сырости, характерных для давно покинутого дома, не чувствовалось. В спальне взрослых все было точно так же: аккуратно заправленная кровать, запах пыли в сухом воздухе, однако никакой паутины под потолком. Электронный будильник на прикроватном столике был включен в сеть, но не работал. Я взял его в руку, и из корпуса посыпалось что-то вроде белого песка. Я осторожно поставил будильник на место и отметил про себя попозже осмотреть его более внимательно.

Детская была самой большой комнатой в этой части дома. Здесь стояли детская кроватка и манеж, на стенах – обои с персонажами из книг Беатрикс Поттер. Над кроваткой висел гипоаллергенный фанерный мобиль из «Развивающих игр Галтс», он слегка колыхался от сквозняка. Как и в других комнатах, здесь не было ни малейшего следа борьбы или поспешного бегства, все вещи были аккуратно расставлены по местам. Это было странно для детской. Так же странно, как отсутствие известкового налета в ванной и какого-либо запаха у воды в бачке унитаза.

На втором этаже осталось осмотреть всего одну комнату. Риелтор бы наверняка назвал ее мини-спальней для маленьких детей – или карликов, страдающих агорафобией. Хозяева превратили ее в миниатюрный кабинет: здесь стоял компьютер «Делл» двухлетней давности выпуска, шкафчик для документов и настольная лампа из «Икеи». Я прикоснулся к компьютеру, и на меня вдруг нахлынули запахи пыли и озона. Это был вестигий, тот же, что я почувствовал еще в главной спальне. Сняв боковую панель системного блока, я обнаружил тот же белый порошок, что и в будильнике. Растер между пальцами. Порошок был мелкий-мелкий, почти как пудра, но с четкими твердыми фракциями и имел золотистый блеск. Я уже собрался было вытащить материнскую плату, но тут на пороге появился Найтингейл.

– Какого черта вы так долго возитесь? – прошипел он.

– Решил осмотреть компьютер, – ответил я.

Найтингейл на миг задумался, прошелся пятерней по волосам.

– Бросьте, – сказал он, – нужно проверить еще одно помещение.

Я подумал: надо не забыть потом вернуться с пакетом для улик и просто забрать компьютер с собой.

В коридоре была дверь, а за ней – узкая лестница, ведущая вниз. Сложили ее тогда же, когда строили дом, об этом говорили стертые, потрескавшиеся ступеньки. Сразу за дверью на потолке висела лампа без плафона. Ее яркий свет неприятно бил в глаза, и мрак у подножия лестницы казался еще гуще.

«Подвал, – подумал я. – Почему я не удивлен?»

– Ну что ж, – сказал Найтингейл, – чему быть, того не миновать.

Я был рад, что он пошел первым.

Спускаясь по узким ступенькам, я начал дрожать. Холодно было, как в морозилке, но дыхание не застывало в воздухе паром. Я засунул руку под мышку, но разницы в температуре не почувствовал. Это наверняка был не настоящий, не физический холод, а еще один вестигий.

Найтингейл остановился. Переступил с ноги на ногу, распределяя вес, сгорбившись, как боксер перед поединком.

– Вы чувствуете? – спросил он.

– Да, – шепнул я. – Что это?

– Тактус дисвите, – ответил он, – запах не-жизни. Должно быть, они здесь.

Он не стал объяснять, кто «они», а я не стал спрашивать. Мы снова двинулись вниз. Подвал оказался довольно узким. К моему удивлению, его ярко освещала огромная люминесцентная лампа, длиной почти в половину потолка. Кто-то когда-то повесил на стенку несколько полок, а под ними в надежде на будущие труды установил верстак. Совсем недавно на бетонный пол бросили старый матрас. И вот сейчас на нем лежали два вампира. Больше всего они напоминали бродяг старой закалки – тех, что носили многослойные лохмотья и огрызались на вас из темных подворотен. Когда мы с Найтингейлом подошли ближе, холод усилился. Вампиры как будто спали, однако дыхания я не слышал, и воздух был вовсе не спертый, как бывает в замкнутом помещения, где спят люди.

Найтингейл протянул мне фото в рамке – семейный портрет, взятый, очевидно, с камина в гостиной. Переложил свою трость в правую руку.

– Я попрошу вас сделать две вещи, – сказал он. – Подтвердить их личности и проверить пульс. Справитесь?

– А вы что будете делать?

– А я вас прикрою, – ответил наставник, – если они проснутся.

Я замялся.

– А они могут?

– Такое бывало, – ответил Найтингейл.

– Как часто?

– Чем дольше мы будем тут стоять, тем больше рискуем дождаться.