Реки Лондона

Потом она взяла из миски еще кусочек и помахала у Тоби перед носом. Пес, воодушевленно облизываясь, затанцевал на задних лапках. Но на этот раз Молли обманула его – зашипев, она положила кубик мяса себе в рот. Нарочно медленно, чтобы Тоби это увидел. Он сердито и обиженно залаял. Молли в ответ показала ему язык, неестественно длинный и гибкий.

Должно быть, я неловко шевельнулся или слишком громко вздохнул. Молли соскочила со стола и резко развернулась к двери. Ее глаза были широко распахнуты, открытый рот позволял видеть длинные острые зубы. С подбородка капала кровь, очень яркая на бледном лице. Молли прикрыла рот ладонями и со смущенным видом стремительно выбежала из кухни. Тоби раздраженно заворчал на меня.

– А чего сразу я-то виноват? – не понял я. – Уже зайти перекусить нельзя?

Нет, ему было грех жаловаться. Он получил остатки мяса, а я удовольствовался стаканом воды.

Глава 5 Действие на расстоянии

Мои попытки создать шар-светлячок до сих пор не дали другого результата, кроме периодических судорог и окрепших мышц руки. Каждый божий день Найтингейл с утра показывал мне, как это делается, а затем я тренировался сам по четыре часа кряду, целеустремленно раскрывая и закрывая ладонь. К счастью, в конце февраля мне выпала небольшая передышка: мы с Лесли Мэй должны были выступать в суде на процессе против Селии Манро, виновницы происшествия в кинотеатре на Лестер-сквер.

В то утро мы оба чинно явились в суд в форме – судейским нравится, когда констебли надевают форму. В положенные десять часов мы были на месте, но нисколько не сомневались, что слушание отложат самое раннее на два часа дня. А потому, будучи честолюбивыми и дальновидными констеблями, захватили с собой что почитать. У Лесли это было «Блэкстоновское руководство для следователей», а у меня – «Легенды долины Темзы» авторства Горация Питмана, 1897 года издания.

Здание Вестминстерского суда расположено на Хорсферри-роуд, за станцией метро «Виктория». Это унылое серое строение, возведенное в середине семидесятых. Оно считается настолько неудачным с точки зрения архитектуры, что были даже планы внести его в список охраняемых памятников – чтобы потомки знали, как не надо строить. Его залы ожидания – причудливая смесь суетной тесноты и холодной бесприютности, характерной для британской архитектуры второй половины двадцатого века.

У входа в зал суда стояли две скамьи. На одной из них разместились мы, на другой – обвиняемая Селия Манро, ее подруга, пришедшая ее поддержать, а также адвокат. Там же сидел мистер Ранатунга вместе со своим братом. Все они были очень недовольны тем, что оказались здесь, и каждый винил в этом нас.

– Есть новости из Лос-Анджелеса? – спросил я.

– Брендон Купертаун был на грани нервного срыва, – сказала Лесли. – Почти все его дела в Лос-Анджелесе пошли прахом, а продюсерский центр, которым он руководил, практически обанкротился.

– А дом как же?

– С ним бы они тоже скоро распрощались, – ответила Лесли. Я непонимающе посмотрел на нее. – Ипотека уже полгода как не плачена, – пояснила она, – а доход Купертауна в этом году даже до тридцати пяти тысяч не дотягивал.

Тут я к Купертауну особого сострадания не испытывал, поскольку сам получал минимум в десять раз меньше.

– Вообще все это похоже на классическую семейную трагедию, – сказала Лесли, которая начиталась книжек по судебной психологии. – Отец семейства разом теряет свой социальный статус и благосостояние. Он не в силах перенести этого позора и к тому же решает, что жена и ребенок жить без него не смогут. И вот он срывается, сносит голову знакомому журналисту, убивает семью и кончает с собой.

– То есть сам разрывает себе лицо?

– Ну, точной-то версии у нас нет, – не смутилась Лесли. – Мы ведь так и не установили, что привело Уильяма Скермиша в Вест-Энд в ту ночь.

– Может, он хотел снять кого-нибудь? – предположил я.

– Не хотел, – возразила Лесли, – я бы знала.

Поскольку данные об Уильяме Скермише несколько потеряли свое значение для дела по убийству Купертауна, их сбор поручили самому неопытному сотруднику отдела убийств. То есть Лесли. Она так много времени потратила на то, чтобы восстановить события последних часов его жизни, что охотно и даже с радостью делилась со мной их мельчайшими подробностями. Исследовав детали личной жизни Скермиша, Лесли выяснила, что он никогда не искал в Вест-Энде приключений на ночь. Наш бедняга Уильям был безнадежно моногамен, и с каждым из своих бойфрендов он знакомился либо на работе, либо через общих друзей. Лесли также отсмотрела записи со всех камер, мимо которых Скермиш проходил той ночью. Получалось, что он вышел из дома и направился к станции метро «Тафнелл Парк». Доехал до Тоттенхэм-Корт-роуд и оттуда по Мерсер-стрит пошел прямиком к Ковент-Гардену, навстречу Купертауну и своей смерти. Уверенно, никуда не сворачивая, словно его там ждали.

– Как будто что-то его заставило туда пойти, да? – спросила Лесли.