Реки Лондона

– Я вовсе не жадная, – сказала она, – пусть забирает себе Хенли, Оксфорд и Стейнз. Но Лондон будет моим, и все дары мира лягут к моим ногам.

– Мы не можем допустить, чтобы ваши слуги конфликтовали друг с другом, – сказал я.

Королевское «мы» – очень важный фактор в работе полиции. Оно как бы напоминает людям, что за спиной у вас стоит могущественный Скотленд-Ярд – организация, облеченная огромной властью и располагающая таким штатом, что может, если надо, захватить небольшое государство. Главное, чтобы она и правда одобряла наши действия каждый раз, когда мы на нее ссылаемся.

– Папаша Темза сам нарушает границы, – заявила Матушка Темза, – это он должен отступить, а не я.

– Мы переговорим и с ним тоже, – сказал я. – А вас просим призвать к порядку ваших слуг.

Матушка Темза, склонив голову набок, поглядела на меня долгим, задумчивым взглядом.

– Вот что, – сказала она наконец, – даю вам срок до фестиваля цветов Челси. Если к этому времени вы не урезоните Папашу, мы сами возьмемся за дело.

В ее королевском «мы» слышалось гораздо меньше условности, нежели в моем.

Переговоры были окончены, мы обменялись любезностями на прощание, и Беверли Брук повела меня к выходу. Выходя в прихожую, она намеренно задела бедром мое бедро. Меня бросило в жар, но на сей раз центральное отопление было ни при чем. Лукаво глянув на меня, Беверли открыла дверь.

– Пока-пока, Питер, – улыбнулась она. – Увидимся.

Вернувшись в Безумство, я застал Найтингейла в читальном зале. Здесь в беспорядке стояли кресла, обитые зеленой кожей, подставки для ног и приставные столики. Вдоль стен два ряда книжных шкафов красного дерева смотрели друг на друга огромными стеклянными витринами. Найтингейл честно признался, что в прежние времена сюда в основном заходили с целью вздремнуть после обеда. Он же в данный момент разгадывал кроссворд в «Дейли Телеграф».

Я сел напротив, и он поднял на меня глаза.

– Что скажете?

– Она правда считает себя богиней Темзы, – сказал я. – Неужели это действительно так?

– Не слишком умный вопрос, – заметил наставник.

Молли появилась, как всегда, бесшумно, неся кофе и печенье с кремом. Я подозрительно глянул сначала на печенье, затем на экономку, но лицо у нее, как обычно, было совершенно непроницаемое.

– Но где же, – спросил я, – они черпают свою силу?

– Этот вопрос уже гораздо лучше, – сказал Найтингейл. – Существует несколько взаимоисключающих теорий: что боги черпают силу в вере своих последователей, что силой обладает место, к которому они привязаны, либо что они берут ее из некоего высшего источника, существующего вне мира смертных.

– А что об этом думал сэр Исаак?

– Сэр Исаак в вопросах божественности не очень разбирался, – ответил Найтингейл. – Он даже ставил под сомнение божественную природу Христа. Отрицал Святую Троицу.

– Почему?

– Он обладал слишком прагматичным умом.

– А сила? Она исходит из того же источника, что и магия? – спросил я.

– Вам будет гораздо легче все это понять, когда вы овладеете своим первым заклинанием, – сказал наставник. – Думаю, сейчас вам как раз не помешает потренироваться пару часов перед обедом.

И я, соответственно, устремился в лабораторию.

Мне снилось, что я в постели с Беверли и Лесли. Обе обнаженные, стройные, гибкие, и я посередине между ними. Но сон был не столь эротическим, как хотелось бы, – дело в том, что я боялся обнять одну из них и смертельно оскорбить тем самым другую. Наконец я придумал, как исхитриться и обнять одновременно обеих, но тут Беверли вдруг вонзила острые зубы мне в запястье, и я проснулся. Оказывается, я жутко отлежал правую руку. Она болела так, что я вскочил с кровати и пару минут бесцельно метался по комнате. Мучительная боль, как ничто другое, способствует пробуждению. И я, поняв, что уснуть уже не удастся, решил пойти чего-нибудь пожевать.

На цокольном этаже особняка есть множество комнат, оставшихся еще с тех времен, когда он мог похвастаться целой армией прислуги. Но я точно знал, что черная лестница ведет почти в самую кухню. На цыпочках, чтобы не потревожить Молли, я прокрался вниз по ступенькам. Но, спустившись, увидел, что в кухне горит свет. А подойдя ближе, услышал, как Тоби зарычал, потом тявкнул. Потом раздался странный ритмичный звук, напоминавший шипение. Хороший коп всегда чувствует, когда не надо себя обнаруживать. Я подкрался к двери и осторожно заглянул внутрь.

Молли, все еще в форменном платье, сидела на краешке громадного, во всю длину стены, исчерченного царапинами дубового стола. Рядом с ней стояла рыжая керамическая миска. А метрах в трех от нее сидел Тоби. Молли сидела к двери спиной и меня не видела. Зато я наблюдал, как она достала из миски кусочек сырого мяса – свежего, с кровью.

Тоби тявкнул от нетерпения. Молли слегка подразнила пса, помахав в воздухе кусочком мяса, а потом кинула ему этот кусочек, едва заметно шевельнув кистью. Тоби, исполнив впечатляющий прыжок из положения сидя, поймал мясо на лету. Глядя, как пес нарезает небольшие круги, методично пережевывая угощение, Молли рассмеялась. Ее смех и был тем ритмичным шипением, что я услышал на лестнице.