Реконструкция. Возрождение

— Хэлло, Свен! — его легонько толкнул соратник по шахматному кружку долговязый Питер Солсбери, видя, что приятель застыл, держа пустую тарелку в руках, перед центральным столом с едой. — Чего ворон считаешь? Хочешь, чтобы ничего не осталось? Налетай! Говорят, пудинг сегодня просто отличный.

Накладывавшие на тарелки еду студенты наперебой обсуждали лодочный поединок и Джибса, который принес университету очередную победу. А тот, усевшись за своим столом на привычном месте и рассеянно отвечая на дружеские похлопывания по плечу и поздравления, выглядел совсем невеселым.

— Джибс, ты сегодня какой-то совсем сам не свой, — участливо поинтересовался подсевший к нему Свен. — Мы же победили! Ты герой!

— Угу, — спортсмен не шутил и не придуривался, а сидел какой-то подавленный, задумчиво уставившись на тарелку, в которой остывала нетронутая еда.

— Что-то случилось? — никогда не видевший Джибса таким Свен даже позабыл, что проголодался.

— Знаешь, в тот день я гостил у матери. И мы получили вести с фронта. Я смотрел и радовался, что брат вернулся с войны на такой красивой машине. А нам привезли письмо, что его больше нет, — Джибс вздохнул и сжал кулаки, хрустнув костяшками пальцев. **Они высаживались в Нормандии в июне сорок четвертого. Плыли на всех парах. Их десантный бот причалил одним из первых, поэтому огонь со всех укреплений сосредоточили на нем.

Отложив еду, Свен затаив дыхание слушал неожиданную исповедь человека, которого до этого считал бесшабашным и черствым.

— Мама так и не пришла в себя, — Джибс стиснул вилку с такой силой, что у него побелели костяшки, и Свену показалось, что он ее вот-вот согнет. — Поэтому я и плыву, — сквозь стиснутые зубы хрипло проскрежетал спортсмен. — Каждый раз. Каждый год. Чтобы доплыть за него. Я пытался попасть на фронт, чтобы отомстить за брата, но родители не пустили.

— Приятель, мне очень жаль… — Свену захотелось поделиться в ответ терзавшей его самого глухой болью, но он вовремя прикусил язык. Ему следовало избегать любых разговоров о своей собственной семье, чтобы случайно не проболтаться. — Тебе нужно восстанавливать силы, ведь так? Это была великолепная гонка! Никогда ничего подобного не видел.

— Спасибо. Правда, эти олухи из Кемджи нас чуть к черту не перевернули. А один раз одна из лодок даже затонула, и заплыв пришлось начинать сначала, представляешь? Вот уж где пришлось попотеть. Но так даже интереснее, — впервые за вечер Джибс явно расслабился и улыбнулся, посмотрев на вилку, которую так и держал в руке. — Пожалуй, ты прав. Набью себя под завязку, и спать.

На следующий вечер, во время очередного заседания шахматного кружка, проводимого в одном из уютных уголков библиотеки, где собрались теперь уже ставшие его приятелями Питер Солсбери, Джон Пол, Глэд Ливингстон и Ник Оверфол, Свен обратил свое внимание на красивую доску с расставленными на стартовые позиции фигурами, изображающими древние армии.

Пока Глэд и Пол привычно ломали головы, склонившись над доской сеги,[32] он осторожно взял фигурку Офицера, изображенную в виде воина с орлиным профилем, держащего в руках двуручный меч, и с любопытством повертел ее в руках.

— Эти фигурки Офицеров напоминают мне одну из работ Арно Брекера, — видя его интерес, сказал Альберт. — Замечательные, правда? Какое изящество, мастерство. Их подарил университету мой отец.

— Брекер? — Свен, нахмурившись, покопался в памяти. — Это тот, что украшал павильон Германии на международной выставке в Париже?

— Да. Арно был официальным монументалистом Третьего рейха и любимцем Гитлера. Большинство его работ были уничтожены во время атаки на рейхсканцелярию. Но речь не о знаменитых Меченосце и Факелоносце, а о его малоизвестной скульптуре Стража границ. Этот Страж выглядел точь-в-точь как эта шахматная фигура Офицера, только в высоту он достигал пятнадцати метров. Такие каменные колоссы Гитлер планировал установить вдоль границ своей Великой Империи. Но не успел, и сотни Стражей границ так и не покинули мастерские Брекера и были уничтожены во время артобстрела.

— Я не в первый раз замечаю, что ты многое знаешь о фашистской Германии, — повернувшись к сидящему в кресле приятелю, который на манер позирующих денди закинул ногу на ногу, отметил Свен.

— Так и есть, — заверил Альберт, торжественно воздев палец. — Искусство и традиции Рейха не лишены своего величия и очарования. В них есть идея! Монументальное воплощение. Ритм, наконец!

Свен вздрогнул при этих словах, но ничего не ответил, сделав вид, что продолжает внимательно изучать диковинную доску.

Приближалось время летних каникул. Как-то утром, стоя в комнате друг перед другом в стойках и боксируя, Альберт сделал Свену необычное предложение.

— Итак, чем намереваешься заниматься на каникулах? — поинтересовался он, делая обманный выпад.

— Не знаю, — вовремя предупредив удар, Свен умело блокировал его. — Еще не думал. Может, останусь в университете.