Реквием патриотам

Я вскочил на коня и, тронув пятками его бока, двинулся к воротам Химэндзи. Как ни странно, столицу после прошлой ночи не закрыли, хотя это казалось бы очевидный шаг. Видимо, этому «инциденту» не придали особенного значения или постарались не придать.

— Почему?! — негодовал Сёдэн, расхаживая из стороны в сторону по своей комнате. — Почему город не закрыли?! Бунтовщики сейчас побегут из Химэндзи, а мы, значит, им и ворота открыли, так получается!

— Довольно, — бросил ему немолодой самурай Ханафуза Дзин-Эмон, — от того, что ты повторяешь это раз за разом, ворота сами собой не закроются.

Сёдэн бросил гневный взгляд на Дзин-Эмона, которого за глаза все в отряде звали Деревянная башка или Мешок с порохом, за недалёкость и вспыльчивый характер. Хотя почти всегда, когда он что-нибудь говорил это приходилось удивительно к месту и у многих возникало чувство — как он сам до этого не додумался, ведь всё так просто и понятно. Видеть простые вещи тоже своего рода талант.

— Дзин-доно прав, Сёдэн-доно, — поддержал Деревянную башку самый молодой самурай в отряде Икухара Исао. — Мы все устали после сражения с бунтовщиками и грустим о погибших, так зачем же зря расходовать силы на пустой гнев.

Сёдэн угостил и его столь же неприятным взглядом, но злиться на юношу (почти мальчишку) было просто невозможно. Тот с таким умильным видом говорил умные вещи, что становилось смешно.

Коня я продал в первом же городе провинции Ога (по иронии судьбы, городской страже), за его стенами он мне ни к чему, да и ездить по провинции верхом — привлекать абсолютно ненужное внимание. Денег у меня было предостаточно, но и лишние не помешают. Я снял комнату в гостевом доме и в тот же день спустился в его общую залу — послушать чем живёт славный город Ога (интересно, по названию города была названа провинция или наоборот?). Сев за столик, я заказал себе сакэ и оглядел залу. Час был уже поздний и людей было довольно много. В основном, это были небогатые самураи и секунины с акиндо[40], тоже в самом лучшем случае среднего дохода. Однако именно на этих людях и строятся все восстания и заговоры — они всегда хотят лучшей доли, нежели имеют (а часто и заслуживают), и всегда завидуют тем, кто добился в жизни большего. В общем, как говорят на материке: «Идеальные жертвы Искушения».

Разговоры они вели, по большей части, о погоде, женщинах, своём ремесле и тяжкой доле. Очень скоро мне стало настолько слушать их, что я допил своё сакэ и вышел на улицу. Наверное, я всё же не создан для дел, поручаемых мне Ёсио, очень жаль, что я так и не поговорил с ним об этом — времени не было. Не бросать же теперь Кэнсина — опасность ему грозит самая реальная. За этими мыслями я едва не врезался в юношу-самурая в красном кимоно и белых кобакама.

— Спите на ходу, — усмехнулся тот.

Мы замерли друг напротив друга, вглядываясь в лица друг другу, и почти одновременно рассеялись.

— Сейсиро! — воскликнул я.

— Кэндзи-доно! — вскричал он.

Мы обнялись и хлопнули друг друга по плечам. Куки Сейсиро я помнил ещё с тех пор, как он был совсем мальчишкой. Это было ещё до моего отбытия за границу, в то время семья Куки жила в Химэндзи и он учился той же рю (Араки), что и я. Там я был одним из младших учителей и в мою группу как раз и входил Сейсиро. Мы быстро стали близкими друзьями и он приходил поглядеть на меня, когда я демонстрировал своё мастерство (громко сказано!) на разнообразных праздниках в учебных поединках с представителями других рю.

— Ты ещё учителем меня назови, — рассмеялся я. — А я всё искал тебя в Химэндзи.

— Несколько месяцев назад я покинул столицу, — ответил Сейсиро. — Я ведь, как все в моей семье служу сёгунату, здесь, — он усмехнулся, — ловлю шпионов.

— Чьих? — удивился я, делая «страшные глаза». — Гаидзины, всюду гаидзины.

— Не они, — покачал головой не оценивший моей «шутки» Сейсиро, — а те, кто зовут себя патриотами. Вот самые опасные враги сёгуната. Их-то мы и ловим.

— Мы? Так ты здесь не один.

— Конечно, нет, — отмахнулся Сейсиро. — Я — только часть оперативной группы, посланной сюда сёгунатом.

Я хотел было спросить сколько их, но после решил, что наш разговор будет слишком походить на допрос и это может насторожить юношу, особенно такого, который ловит шпионов, а значит склонен видеть их везде и всюду.

— Тебе уже разрешают пить сакэ. — Я подмигнул ему. — Или как?

По лицу Сейсиро начала неумолимо растекаться краска.

Домик был небольшой, но аккуратный и чистый. Томоэ поймала себя на мысли, что именно таким помнит свой дом — он был таким до того, как умерла мама.

— Хороший дом, — сказал Кэнсин, опуская на пороге пахучий короб. — Такой, кажется, был у нас. Раньше.

Томоэ едва не подавилась воздухом. Кэнсин что же её мысли читает.