Религия Библии. Христианство

Оба богослова отлично знакомы с философией Аристотеля и Платона и видят различие между ними и хри­стианством в том, что, в отличие от Аристотеля, именно Бог мыслит мир, и измысленное Им осуществляется, то есть Бог — причина всего сущего. А в отличие от Платона, Бог творит не эйдосы категорий (человек, камень, собака), но логосы конкретных сущностей. Пользовавшиеся гре­ческим языком древние богословы именовали это «пер­сональное богоприсутствие» эникос (eviK&q). «Отвергнув всякую двойственность, — пишет, например, Дионисий Ареопагит, — все равным образом охватывает Она (все­общая Причина. — А.3.). Своей сверхпростой бесконеч­ностью, и всему персонально (eviKwg) причаствует, по­добно тому, как голос, будучи одним и тем же, многими ушами воспринимается как один» [О Божественных име­нах. V, 9][106]. Бог замысливает и присутствует не в катего­рии, а в персоне.

Обратим внимание на термин «энтелехия» у о. Георгия Флоровского. Это слово сконструировано Аристотелем: evreXe%ia = evreXyg (законченный) + (имею). Словом «энтелехия» греческий философ именовал внутреннюю силу, заключающую в себе цель и результат. Скажем, яйцеклетка — энтелехия человека, семечко яблока — эн­телехия яблони. Жизнь Аристотель именовал первой эн­телехией. Божественный логос, божественная мысль (что, понятно, одно и то же) — это не ипостась, не субстанция (ипостась-субстанция — это личность), но только потен­ция, только импульс для будущей личности, но именно личности — Андроника, Насти, Ксюши, всегда неповтори­мой, уникальной. Бог мыслит неповторимые, уникальные личности, неповторимые, уникальные сущности каждой вещи, каждого существа, но, только воплощаясь, мысли Бога становятся вещами и сущностями.

Пятый Вселенский Собор, состоявшийся в Констан­тинополе в 553 году при императоре Юстиниане I, осу­дил учение Платона как «идеалистическое» и учения тех христианских богословов, часто очень авторитетных, которые были увлечены Платоном: Оригена, Дидима Слепца, Евагрия Понтийского. На Соборе равно были признаны не соответствующими христианству и учение о родовых идеях-образах, предшествующих конкретным вещам, и учение о предсуществовании душ и переходе души из тела в тело (метемпсихоз). Но учение о боже­ственных мыслях-образах вещей и сущностей при этом было признано вполне соответствующим и необходи­мым христианской вере.

Примерно через сто лет после Пятого Собора пре­подобный Максим Исповедник писал: «Как у тех, кто лепит из воска и занимается пластическими искус­ствами, — у людей, руками создающих свои произведе­ния, —у них должно быть что-то пребывающее, а имен­но сила, не создающая руками, но представляющая собой желания и мысли Божии, проявляющаяся как искусство в бытии того, что появляется на свет. Не нуждается ведь природа в том, чтобы одно покоилось, а другое двига­лось. Ибо есть материя, движимая в бытии, движущее же ее — это неподвижный Логос, присутствующий в це­лом, представляющий собой божественное искусство, названное нами природой, являющее собой форму, но не нечто из материи и формы. Это немаловажный при­знак того, что и в животных, и в растениях присутству­ют творческие логосы, соответственно тому, как при­рода есть Логос пребывающий. Логосы зримых форм суть порождения неподвижно пребывающего в приро­де Логоса»[107]. «Идеями великий Дионисий называет мыс­ли Бога (vo^aeig tov &еои). Платон изложил учение об идеях и первообразах вульгарно и недостойным Бога образом; отец же, воспользовавшись этим термином, изложил мысль благочестиво»[108]. Сам Дионисий, ком­ментарием на слова которого являются эти объяснения преподобного Максима, утверждал: «Первообразами же мы называем предсуществующие в Боге в единстве тво­рящие сущность логосы сущих, каковые богословы на­зывают предначертаниями и божественными, и благи­ми пожеланиями, разделяющими и творящими сущее, в соответствии с которыми Сверхсущественный все су­щее и предопределил, и осуществил» [О Божественных именах. V, 8][109].