Религия Библии. Христианство

Вспомним, что в Египте последний суд свершался в виде кардиостасии — взвешивания сердца усопшего на весах Божественной Премудрости-Правды Маат. В заупо­койном тексте XVIII династии о роли сердца в посмерт­ной судьбе человека говорится с полной определенно­стью: «Да будут даны тебе очи, дабы видеть, уши — дабы слушать речи, уста — чтобы глаголать, ноги — ходить. Да смогут двигаться руки твои и пальцы твои, и да упрочит­ся плоть твоя. Да будут все части тела твоего в довольстве. Да рассмотришь ты со вниманием плоть свою и найдешь ее целой и здравой, ни в чем не имеющей изъяна. Да бу­дет с тобой истинное сердце твое, то сердце, какое имел ты прежде» [Urk. IV, 114 ff.][21]. Символом этого принципа было у древних египтян, как известно, оставление серд­ца в теле на его прежнем месте при мумификации, в то время как остальные внутренности изымались и поме­щались отдельно от тела в четырех специальных сосу­дах — канопах.

Понятно, что если в воскресшем теле остается то серд­це, то есть средоточие жизни, какое при жизни, «от всех состояний своих» [BD 30Ь][22] имел человек, то он может рассчитывать на совершенство, на воссоединение со своим Создателем, только если помышления сердца его «добро суть». А если все они были зло, то смерть, небытие есть законный и естественный финал земного существо­вания. Потоп, возвращение в небытие — лишь внешняя, почти поэтическая метафора внутреннего состояния не­состоявшегося образа Божия, «все мысли и помышления сердца которого были зло во всякое время».

Очень существенно и понятие «раскаяния» Бога в творении людей. Понятие это в отношении Бога еще раз встречается в Ветхом Завете, когда речь идет о царе Сауле, первом царе Израиля, власть которого Бог реша­ет передать Давиду и его потомкам, так как Саул оказал­ся недостоин царского венца [1 Цар. 17: 11, 35]. Понятие раскаяния Бога указывает, что авторы и современные им слушатели и читатели Библии были убеждены, что Бог не только не властен над движениями человеческой во­ли (потому что она свободна, а человек божественен), но и не предвидит их, хотя и всезнающ. Из этого великого богословского противоречия между всезнанием и неве­дением Бога, а потому раскаянием и скорбью за дела че­ловеческие (что было бы скорбеть и раскаиваться в со­здании человека, если Бог «от начала» знал, как поступит человечество в те или иные моменты своего историческо­го существования), следует, что будущих волевых актов человеков просто еще нет, а если их нет, то их и нель­зя знать даже всезнающему Богу. Иными словами, «чего нет, того нельзя считать» [Еккл. 1: 15].

Бог не ожидал, что человек так распорядится своей свободой, или, если говорить иначе, надеялся, что Адам и его потомки не будут губить сами себя, отсекая себя от Творца, но они, соблазненные духом зла — змием, стали делать именно это. Стали делать это в раю, пренебрегая указанием Божиим, продолжили делать это и после из­гнания из Эдема, пренебрегая даже своей смертностью, конечностью своего бытия. И потому раскаялся Господь, «и восскорбел в сердце Своем».

Но библейская повесть не ограничивается нравствен­ным объяснением причины потопа. Она, что еще суще­ственней, указывает и на источник сердечного растления человеков. Нам придется обратиться теперь к одному из самых «темных» мест Библии, к рассказу о брачном со­жительстве сынов Божиих с дочерями человеческими[23]. Автор шестой главы Бытия дважды повторил эту при­чину растления [Быт. 6: 2, 4]. Но что это за таинствен­ные «сыны Божии»? Экзегетика этого места Библии ко­лоссальна. В иудаистской традиции Талмуда и Таргума под сынами Божиими обычно понимали отпрысков бла­городного сословия, смешивающихся с простолюдинка­ми. Многие христианские отцы (Иоанн Златоуст, Кирилл Иерусалимский, Августин, Иероним) и некоторые ново­европейские богословы под сынами Божиими понима­ли потомков праведного Сифа, а под дочерями человече­скими — женщин рода Каина. И наконец, большое число экзегетов, особенно первых веков христианства (Ириней Лионский, Климент Александрийский, Юстин Философ, Тертуллиан, Амвросий Медиоланский), и такие апокрифы, как книги Еноха и Юбилеев, и такие древние иудейские авторы, как Иосиф Флавий и Филон Александрийский, под сынами Божиими понимают духов, демонов, сожи­тельствовавших с женщинами. Особое мнение передава­лось в христианской огласительной школе Александрии: сыны Божии — это еще не воплотившиеся души, пребы­вающие в Боге, а дочери человеческие — это тела, в кото­рые они желали воплотиться. Так учил Ориген, а до не­го Дидим Слепец.

В нашу задачу вовсе не входит давать новую экзегезу этого таинственного места Библии. Но важно обратить внимание на поразительный параллелизм предания о па­дении предпотопного человечества и рассказа о первом великом падении человека несколькими главами выше.