Религиозная память крестьянства в XX–XXI веках в селах Черноземья России

Упоминание данной истории о постройке дома из строительного материала церкви для женщины-передовика свекольной промышленности Курской области присутствует в комментариях респондентов нескольких близлежащих сел данного района. В большинстве случаев комментарии по данному событию носят эмоционально негативную и осуждающую окраску как действия, совершенные намеренно для разрушения сакрального. При этом в официальных источниках до настоящего времени (сентябрь 2019 г.) упоминается следующее: «Во время коллективизации в районе было создано более 90 колхозов. В 1930-е гг. далеко за пределами области стало известно имя знатной свекловичницы из села Нижние Пены Натальи Дадыкиной, звено которой получило урожай свыше 500 цнт/га. Она была участницей Всесоюзного съезда колхозников, четыре раза ее избирали депутатом Верховного Совета СССР»[85].

«Моя мать была 1925 года рождения. И она там похоронена в Ждановке. Там у них церковь была в Ждановке., но она была разрушена. Сломали ее в 30-х годах. Мать моя была маленькая, она говорит, что помнит, когда церковь ломали. Иконы и утварь церковные по домам тащили. Из кирпича бараки сделали… (респондент говорит о церкви, которая по решению курского облисполкома в 1935 г. была передана «под снос на школьное строительство»[86]. – Т. П.). В войну лошади в бараке стояли, а потом там люди жили. Я, например, там жила, в этом доме-бараке. Это барак на один подъезд, а там на четыре хозяина по одной комнатке было всем. И люди там жили. Просто в войну немцы ставили туда лошадей. А немцы они и в церкви ставили лошадей и повсюду» (Каст., Ж, 1957).

Стоит отметить, что кампания по разрушению церквей и снятию куполов в четырех вышеупомянутых районах происходила в один и тот же период – 1930-е гг. По комментариям респондентов, в Корочанском районе реакция населения на реализацию данной кампании была более эмоционально негативно окрашена и ярко выражена, нежели в Ракитянском. В Ракитянском районе постановления и декреты новой власти жители встречали внешне без сопротивления. Но при этом респонденты сохраняют в памяти истории о тех людях, своих же односельчанах, которые разрушали церкви или принимали участие в сломе святынь по приказу властей. Также истории о людях, которые разрушали церкви, распространялись по близлежащим селам и сохранялись в памяти односельчан. Память о людях и историях разрушения церквей инструментами коммуникации сохраняют представители как I, так и II поколений в рамках данного исследования. Те добровольцы, которые непосредственно принимали участие в разрушении храма, по словам крестьян, умирали при трагических обстоятельствах, «не своей» смертью и/или их род прерывался полностью. При этом данные комментарии о Божьем наказании за разрушение церквей и надругательства над святынями присутствуют во всех представленных районах в рамках данного исследования.

«Я слышала от людей, что те, кто церковь ломали и лазили кресты снимали, вся семья их погибла – и мать их умерла, парализовало, и отец умер парализованный. И сыны их…» (Каст., Ж, 1931).

Особенно ярко в коллективной памяти респондентов осталась история гибели людей, которые разрушали церковь в селе Кошары Ракитянского района. Комментарии о данном событии присутствовали в рассказах представителей и I, и II поколений.

«В Кошарах говорили, что тех, кто ломал церковь и распоряжался ее ломать – их всех Господь наказал…» (Ракит., Ж, 1927).