Ремесло Небожителей

Ламавин вздрогнул, подозрительно покосился на старика. Не зря, выходит, генерал велел помалкивать. Его уже проверяют, даже Трая приплели. Сболтнёт лишнее, и пожалте назад за решётку. А то и похуже… Он упрямо покачал головой:

– Не буду я ничего рассказывать. И эт… велите остановить! Я, пожалуй, другого извозчика кликну. И вообче, я домой поеду, в Берестовье.

Старик смерил его взглядом, да так нехорошо, презрительно, что Ламавин ощутил, будто и ростом ниже делается – букашка букашкой.

– Вон оно как. Друзей выручать ты, значит, не собираешься. Кто же это тебя напугал? Кто велел молчать и убираться из города?

Ламавин не отвечал, сидел, угрюмо опустив голову.

– Да, парень, всерьёз ты струхнул, – продолжал старик. – Я тебя понимаю: любой испугается, узнав, что княжеское тело лапал. Или не только полапать успел?

– Чиво? – Ламавин изумлённо уставился на попутчика. – Эт кого я лапал?

– Да ты совсем простак, – хмыкнул старик. – В самом деле не догадался, что твоей Эдали тело великой княгини досталось? Так кто вас допрашивал? Комендант?

– Нет, – признался вконец обескураженный Ламавин. – Главный самый, его превосходительство Бед-Дуар.

Услышанная новость не укладывалась в голове. Эдаль менялась с великой княгиней?! Быть такого не может! Но если так… тогда это многое объясняло. Фальнар, хитрован, в Княжграде бывал, облик княжий знал. Градоначальник и подавно… Вот пакостники!

– Сам Бед-Дуар? – Старик был неприятно поражён. – Что ещё слышал? Да говори, говори, видишь, «главный секрет» я и так знаю!

Ламавин пожал плечами. Собственно, слышал он немного, разве что об «апартаментах».

– Я так разумею, не выпустит он её, – добавил в заключение рассказа. – Он на неё так пялился – у-у-у! Словно кот на мыша, того и гляди заглотит. Да и то, если б у меня столько власти было, я б тоже не выпустил.

Ламавин представил, как запер бы Эдаль и принудил… Или Кветку! А лучше – обеих. Фантазия получилась настолько заманчивой, что он улыбнулся, хоть было не до веселья.

Старик наоборот, нахмурился.

– Плохо дело, не добраться теперь до неё… – Он взглянул на Ламавина и посоветовал: – Что Бед-Дуар тебе сказал, всё исполни неукоснительно. Сейчас я тебя высажу у «Петуха», вещи собирай и на станцию, на ближайший дилижанс. Я б тебе посоветовал и в Берестовье не задерживаться. Продавай имущество и драпай куда подальше, где тебя никто не знает.

– Не глупый, сам скумекал, – буркнул Ламавин.

Продавать дом и лавку он не собирался, но после слов старика рассудил, что так будет правильно. Да и какая торговля без Эдали? Настроение опять испортилось. Он отвернулся к окошку и принялся разглядывать мелькавшие мимо дома, прохожих на тротуарах. Прохожих было мало, да и те прятались под капюшонами и зонтами – мокрый утренний туман обернулся унылым осенним дождиком. Лишь на одном перекрёстке он заметил человека, который никуда не торопился – несуразный оборванец-увалень сидел, скрючившись под крошечным козырьком запертого лабаза.

– Да эт ж… Ух ты! – Забывшись, Ламавин попытался вскочить, и тут же приложился макушкой о низкий потолок салона. Сел, схватившись за ушибленное место.

– Знакомого увидел? – без интереса спросил старик.

– А то! Это ж менщик мой, господин Фальнар… Тьфу, да какой он теперича господин! Не удержал удачу, хитрован!

– Хочешь взглянуть на него?

– Да на кой он мне… А чего ж, хочу! В рожу его наглую плюнуть хочу!

Старик не спорил. Открыл окошко, приказал вознице:

– Любезный, сдай-ка назад!

Ландо остановилось, затем медленно попятилось, поравнялось с оборванцем. Ламавин распахнул дверь:

– Эй, Фальнар! Как дела?

Рыжий оборванец вздрогнул, воровато покрутил головой, будто не мог понять, кто его зовёт, и только после этого решился посмотреть на богатого господина, высунувшегося из ландо. Был он таким худым и грязным, что у Ламавина кулаки зачесались, – так захотелось начистить рыло за неуважение к своему, хоть и бывшему, обличью. Сдержался, потому как это самое обличье чистить и пришлось бы.

– Ламавин… – Фальнар приоткрыл рот от изумления. И вдруг вскочил, кинулся к повозке. – Слава Небесам! Ох, здорово-то как! А то уж опасался я, что пропаду совсем.

Подбежал и, не долго думая, плюхнулся перед ступенькой на колени, прямо в лужу, так что грязные брызги полетели, заставив Ламавина отшатнуться. Запричитал:

– Ламавин, отдай моё тело! Давай вернём всё, как было! Снова молодым станешь. Так что, по рукам?

Ламавин сначала опешил от такого предложения, а потом чуть не задохнулся от возмущения. Упёр руки в бока, выставил вперёд брюхо:

– Молодым?! И бедным, да? А ты, стало быть, снова богатым?

– Да ты ведь не пропадёшь! Ты и сапожному ремеслу обучен, и…

– Вот и ты обучись! Тело своё жирное можешь забирать, когда пожелаешь, но лавку я не отдам! И дом не отдам!

– Как это? – Фальнар округлил глаза. – Это не справедливо будет! За молодость всегда доплачивают.

– Доплачивают, сколько договорятся. А мы с тобой не договоримся!

– Хорошо, давай половину лавки, я согласен!

– Ха! Половину ты Эдали отписал. Думал, что обхитрил меня? Вот и получай наказание! Ишь ты, о справедливости он вспомнил.