Репликант

Игнат долго возился с боевой машиной. Сменил энергоячейки, попытался запустить кибернетическую систему, но та вполне предсказуемо не заработала. Тогда, сверяясь с имплантированной памятью, он простым переключением аварийного рычага перевел управление в ручной режим. К его удивлению, в кабине осветились экраны, на них появилась тусклая картинка с нескольких запыленных видеокамер, взметнулись световые индикаторы, да включился модуль самодиагностики.

Игнат терпеливо дождался завершения тестирования. Водородный двигатель заработал[12], электромоторы выдали положительный отклик. На ручном управлении уже можно ехать, но сейчас не время для экспериментов. По-настоящему техническое состояние машины покажет только дорога.

В тоннеле раздались шаги. Ида выглядела усталой.

— О, завел? Покажи, где запуск?

Он растолковал ей назначение сенсоров, затем заглушил двигатель, оставив на местах свежие энергоячейки, погасил экраны и спросил:

— Что с червоточиной?

— Сигнатуры пульсаций идентичные, — ответила она. — Маршрут я наметила. «Окно» между возмущениями метрики вполне достаточное по продолжительности. Успеем спуститься. Остался лишь один вопрос.

— Какой?

— Разумно ли идти на «ту сторону» вдвоем?

— А есть варианты?

— Добраться до базы на острове. Тщательно подготовить экспедицию.

— Только время зря потратим, — ответил Игнат. — Большинство репликантов недавно обнулились. Из тяжелой экипировки у них есть пара бронескафандров кустарной сборки, которые мы с Упырем прихватили с собой. Тимофей специализируется исключительно на нанитах и едва ли будет полезен. Отступив сейчас, никаких преимуществ не получим. Но вряд ли сможем вернуться сюда в обозримом будущем. Остров в почти пятистах километрах от нас.

Игнат рассуждал здраво, а вот Ида пребывала в смятении.

Мгновенная мобилизация, произошедшая на границе кратера, уже отпустила, а образ мышления «Одиночки», возобладавший под напором стечения обстоятельств, постепенно растворился в противоречивых человеческих эмоциях.

Еще вчера Ида со звенящей остротой впервые ощутила себя обычной девушкой, перед которой распахнулся целый мир возможностей, а сегодня ее чувственное восприятие словно бы заморозили. Такого рода внутренние противоречия не решить по щелчку пальцев. Они лишь усложнялись и множились.

Эмоции пожирали здравый смысл.

Невзирая на тысячелетний опыт «Одиночки» Ида ощущала себя юной и отчаянно влюбленной — два слова таили в себе столько смыслов, надежд и планов, что впору сойти с ума.

Раньше она не понимала многие человеческие поступки. Некоторые считала неадекватными, расценивала, как ничем неоправданную слабость.

Что же со мной происходит?!..

Ее щеки пылали. Смертельная бледность резко контрастировала с проступившими пятнами румянца. Мысли лихорадило. Игнат все равно пойдет на ту сторону, — это несложно понять, ведь он не отрываясь смотрит на червоточину холодным, колючим взглядом.

Он обернулся, хотел что-то спросить, но заметив состояние Иды, промолчал.

Страсть может вспыхнуть и угаснуть. Любовь гораздо шире, глубже, прочнее. Это чувство не измерить шаблонами. В нем, словно нити каната, туго переплетены тысячи эмоций, порой противоречивых, даже взаимоисключающих.

Ида, поймав его взгляд, прочитав в нем такое же смятение, вдруг остро и безошибочно поняла: Игнат так же сильно боится потерять их едва зародившиеся чувства, а его холодный колючий взгляд — лишь отголосок жесточайшей внутренней борьбы.

Совсем недавно они оба были боевыми единицами. По сути, расходным материалом, рассчитанным на несколько минут схватки. Теперь все изменилось, усложняясь тысячекратно.

Какие слова способны выразить и передать это?

Их взгляды встретились.

Автоматически заработали модули технологической телепатии. Нити чувств незаметно сплетались между собой, формируя нечто большее, чем одно желание или одна эмоция.

— Только ничего не говори… — порывисто шепнула она. — Мы во всем разберемся. Вместе.

* * *

Очередная пульсация червоточины завершилась. Еще вихрился дым, когда Игнат и Ида, следуя относительно безопасным маршрутом, добрались до эпицентра давних разрушений.

Тьма застыла в теснине между оплавленными отрогами скал.

Они одновременно шагнули в неизвестность.

…

В воздухе кружил пепел.

Сумеречное пространство, прижатое плотной пеленой кипящих облаков, казалось ирреальным.

Вокруг, куда ни глянь, возвышались завалы подбитой техники, в основном человеческой.

— Мрачноватое место, — от бронескафандра Иды отделились разведывательные зонды, а Игнат невольно сосредоточился на визуальном восприятии.

Порывы ветра то и дело вздымали клубы праха, вытягивали их длинными шлейфами. Здесь не было даже намека на растительность. Сквозь быстро движущиеся, низкие облака не проглядывало солнце. Скупой свет и обилие пепла создавали ощущение вечных сумерек.

Никого.

Ни людей, ни репликантов, ни инков.

Чужой мир производил гнетущее впечатление. Он безвозвратно погиб. Природа, какой бы она ни была, давно исчезла, не оставив даже самых примитивных и стойких жизненных форм.