Реплики в сборе: Литературные пародии

Увлечены мы не игрушками,
свершеньям нашим нет цены.
Кто были Боратинский с Пушкиным,
коль разобраться? Пацаны!

Но слова их авторитетного
мы не постигли до конца…
А Лермонтова взять бессмертного —
так он и вовсе был пацан!

Иной уж век, иное времечко,
а все ж традиция жива.
Другие люди чешут темечко,
рифмуя разные слова…

Не в тех семействах мы родилися,
но, свой нащупывая путь,
мы, как и классики, училися
чему-нибудь и как-нибудь…

Мы стали ушлыми и дошлыми,
признанье к нам пришло само.
Великим стихотворцам прошлого
шлем коллективное письмо:

«Вы были, пацаны, гигантами
но нам ведь тоже нет цены…
Бог не обидел нас талантами.
Не сомневайтесь. Пацаны».

В чем суть

К чему поэту пьедестал?
Не вечен камень пьедестала.
Суть в том, кем для
               России стал
Кудрявый правнук
              Ганнибала.

Татьяна Кузовлева

На площадь Пушкина иду,
Смотрю на камень пьедестала…
У всей России на виду
Кудрявый правнук Ганнибала.

Он символом России стал,
Но вот о чем я думать стала:
Зачем ему-то пьедестал?
Все ясно и без пьедестала…

Суть в том,
        кем для потомков быть.
Вот что, я думаю, важнее!
А главное — не позабыть,
Что пьедестал другим нужнее.

Он был любим.
           Он был влюблен.
Писал бессмертными стихами.
В конце концов,
            мужчина он,
Мужчина уступает даме…

Не ждать,
       пока пройдут века,
При жизни хороша награда!..
Названье площади пока,
Я думаю,
       менять не надо.

Но ясно вижу: день настал,
Сумела предъявить права я:
Родной до боли пьедестал,
На нем — Татьяна…
               Но живая.

Ночные страхи

На зов огня летит ночная гнусь.
Горчит зола, и губы жжет сиротство.
Я ухожу и больше не вернусь
искать родство в полунамеках сходства.

Геннадий Русаков

За окнами стоит ночная тишь.
Мне голос был ни спереди ни сзади.
Он грозно мне сказал: чего сидишь?
Плюнь на золу, ищи родство, Геннадий.

А где искать? Хоть понял я намек,
но обречен сиротству и проклятью.
Искал, искал, но отыскать не смог
нигде — ни под столом, ни за кроватью.

Горит огонь, притягивая гнусь.
Сижу я, в темноту вперяясь оком,
и думаю: уйду и не вернусь,
а может быть, вернусь — полунамеком.

За окнами — и муть, и жуть, и мразь.
И вдруг оттуда голоса раздались:
«Давай, пиит, с полунамеков слазь,
понятное ищи! Изнамекались…»

И что главное…

Пиши о главном, говорят.
Пишу о главном.
Пишу который год подряд
О снеге плавном.

Николай Дмитриев

Писал о главном Пастернак
Размером славным.
Мне тоже выдан этот знак —
Пишу о главном.

Снега застыли на земле,
Зима в зените.
«Свеча горела на столе…»
Ах, извините!

Пишу который год подряд
Стихом державным.
Пиши о главном, говорят.
Пишу о главном.

Снег будет до весны лежать,
Как это славно!
…А главное — не подражать
Уж слишком явно.