Репутация плохой девочки

– Ты знаешь. – Держа меня за талию, он ведет нас назад к берегу. – У тебя такой взгляд, словно ты мечтаешь трахнуть меня. Я почти готов, если хочешь пойти на второй заход.

– Я этого не говорила.

Он прижимается ко мне, позволяя мне почувствовать его твердый член у моей ноги.

– А ты любишь дразнить, правда?

– Да. – Мы достигаем суши. Стоя там, мы пристально смотрим друг на друга, пока на моих губах не появляется легкая улыбка. – И тебе это нравится.

Затем я целую его в шею. В плечо. Продвигаюсь вниз по груди, пока не оказываюсь на коленях, обхватывая его член руками и поглаживая. Эван запускает обе руки себе в волосы и откидывает голову назад, тяжело дыша.

Когда я ничего не предпринимаю, он смотрит на меня сверху вниз, его темные глаза полыхают желанием.

– Ты просто собираешься сидеть там или отсосешь мне?

– Еще не решила.

Я облизываю губы, и он издает мучительный стон.

– Дразнишь, – снова говорит Эван, пытаясь податься вперед.

Я предупреждающе сжимаю его руку, но от этого его глаза только ярче блестят.

– Больше, – умоляет он.

– Чего?

Я использую указательный палец, рисуя крошечные круги вокруг кончика его члена, продлевая его пытку.

– Всего, – выдыхает Эван.

Его бедра снова двигаются вперед в поисках контакта, облегчения. Смеясь над его отчаянием, я провожу языком по члену, а затем беру его в рот.

Эван стонет так громко, что мог бы разбудить мертвого.

Есть в Эване то, по чему я скучала больше всего остального. Алкоголь, потеря сознания, пробуждение в чужом шкафу какого-нибудь склада в одежде, которая мне не принадлежала, – я запросто прожила бы без этих воспоминаний. Но, когда мы одни, он полностью отдает мне себя, абсолютно доверяет мне – это так трогательно. Вот наша сильная сторона.

Я наслаждаюсь тихими стонами, вибрирующими в его груди, и напряжением, сжимающим мышцы. То, как его руки опускаются к бедрам, затем – к моим волосам, пока он сопротивляется желанию глубоко и быстро вонзиться в мой рот, ведь однажды я легонько укусила его в знак предупреждения, и теперь он живет в страхе передо мной – совсем немного. Это наша игра. Я стою на коленях, но он в моей власти. Я заставляю его чувствовать только то, что даю ему. Удовольствие и предвкушение. Замедляюсь, чтобы продлить мучения, тороплюсь подвести его к краю разочарования. Пока наконец он не сдается.

– Джен, пожалуйста.

И я позволяю ему кончить, водя по члену рукой до тех пор, пока Эван не достигает оргазма. После, совершенно измученный, он сползает на землю и тянет меня лечь рядом с ним на одеяло.

Некоторое время мы молчим. Окруженные успокаивающей темнотой, негромким завыванием ветра, тревожащего пальмы, и шумом волн, набегающих на песок.

– Я говорил тебе, что мама написала мне? – внезапно спрашивает Эван.

Это совсем не то, что я ожидаю от него услышать: никогда не обсуждаю с ним эту тему. Не потому, что это как-то беспокоит меня, просто я знаю – это расстраивает Эвана.

– Она хочет, чтобы я встретился с ней в Чарльстоне. Надеется загладить свою вину.

– А Купер знает? – интересуюсь я.

– Нет. – Эван потягивается и кладет руки за голову. Мы лежим на спине, любуясь звездами. Его красивые черты лица напряжены. Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него. – В последний свой приезд она украла его сбережения.

– Господи, это жестко.

– Куп почти все вернул, но… м-да. Излишне говорить, что в ближайшее время он не станет принимать ее с распростертыми объятиями.

– А ты хочешь с ней увидеться? – осторожно задаю вопрос.

Шелли – больное место для Эвана и его брата, всегда им была. В то время как я испытала облегчение, наконец-то освободившись от неудачных отношений с мамой, Эван уже много лет лелеет надежды на то, что однажды мать образумится и полюбит его. Но после встречи с ней они с братом всякий раз остаются совершенно опустошенными. Я не разделяю его веру в лучшее.

– Я не хочу, чтобы меня снова выставляли дураком. – Его голос звучит мрачно, измученно. – Знаю, как это выглядит. Купер думает, я идиот и ни черта не смыслю. Но это не так. Я понимаю, о чем он, но ничего не могу с собой поделать. А вдруг в этот единственный раз она говорит серьезно? Наверное, это глупо с моей стороны.

– Нет, – уверяю я его. Может, наивно, будто он выдает желаемое за действительное. Ни тому, ни другому я никогда особо не придавала значения. Но это не глупо.

– По-моему, все сложилось бы по-другому, если бы мы с Купом не были одни. Если бы отец все еще находился рядом. – Эван смотрит на меня с грустной улыбкой. – То есть если бы он не был придурком. И если бы у нас была куча братьев и сестер.

– У моей мамы было слишком много детей, – вмешиваюсь я. – Поверь, это не сделало ее лучше. Мне кажется, присутствие братьев помогло мне не чувствовать себя одиноко, но ситуацию с мамой не исправило, потому что ей всегда было плевать на меня.