Репутация плохой девочки

Спустя некоторое время мы покидаем магазинчик с новой керамической рыбкой и прогуливаемся по набережной. Ни один из нас не готов идти домой, но мы понимаем, что пора расставаться приближается. Потому что с наступлением темноты вернутся и безумные идеи, грозящие обернуться неприятностями. В конце концов мы люди привычки.

– Ты так и не рассказала мне, – Эван протягивает руку, чтобы взять мою. Очередной сюрприз в этот вечер новинок. Не то чтобы он никогда раньше не держал меня за руку, но сейчас я чувствую себя по-другому. Это кажется естественным. Таким непринужденным. Словно соприкосновение наших рук – что-то само собой разумеющееся. – Как прошло твое собеседование с Мак?

– Это ты мне скажи. Она что-нибудь упоминала?

– Мак считает тебя замечательной. Меня больше волнуют твои чувства. Если получишь эту работу, вы двое будете проводить много времени вместе. То есть и с Купом тоже. И со мной.

Эта мысль не ускользает от меня. Мак кажется крутой. Мы встретились всего раз, но достаточно хорошо поладили. С другой стороны, Купер может оказаться проблемой. При нашем последнем разговоре он чуть ли не пытался выгнать меня из города. А то, что я окажусь в его ближайшем окружении, скорее всего, не улучшит ситуацию. Но на самом деле Эван спрашивает не об этом, он подразумевает другое. И мы оба это знаем.

– Если получу работу, – предупреждаю я, тыча его в грудь, – для нас с тобой это ничего не изменит.

Он не сбивается с шага, на губах – дерзкая ухмылка.

– Продолжай себя убеждать.

На нашем пути появляется компания стариков, выходящих из кафе-мороженого. Несколько дам машут Эвану с возмутительно непристойными намерениями. Тем временем высокий, долговязый мужчина, чьи обвисшие уши оттягивают обрюзгшие щеки к плечам, нацеливается на Эвана.

– Ты, – произносит он с хриплым ворчанием. – Я тебя помню.

Эван тянет меня за руку.

– Нам пора валить.

– Ллойд, ну же, – пытается уговорить непослушных стариков мужчина в поло, на котором висит бейдж с именем. – Надо идти.

– Я никуда не собираюсь. – Чашка кофе с ванильным сиропом разлетается по полу. – Этот стервец убил мою птичку.

Эм, что?

Эван не дает мне даже секунды, чтобы переварить это. Когда пожилой мужчина бросается к нам, Эван дергает меня за руку и тащит вперед.

– Беги! – приказывает он.

Я изо всех сил пытаюсь удержать равновесие, пока Эван тянет меня за собой, убегая по дощатому настилу. Я поворачиваюсь на хриплые восклицания за спиной и вижу несущегося за нами Ллойда. Необычайно резвый для мужчины своего возраста, он мчится со всех ног, уворачиваясь от тележек с едой и туристов. Дьявольский блеск в его глазах пугает меня.

– Сюда, – бросает Эван, увлекая меня влево.

Мы сворачиваем в переулок между парочкой баров, который ведет на карнавал на набережной, что проводится бо́льшую часть лета. Проскакиваем мимо игровых автоматов, забегаем внутрь через заднюю дверь, где до нас доносится похожая на транс[38] музыка, наложенная на мелодии детских стишков с пугающим клоунским смехом. Здесь царит кромешная тьма, если не считать редких вспышек стробоскопа, освещающих лабиринт из подвешенных раскрашенных манекенов.

– Я всегда знала, что именно это увижу перед смертью, – смиренно говорю я.

Эван торжественно кивает.

– Где-то здесь определенно замурованы мертвые дети.

Переводя дыхание, я провожу рукой по своим растрепанным волосам.

– Итак, ты убил птичку?

– Нет, птичку убил сатана в облике собаки Купера. Я категорически возражаю против какой-либо вины.

– Угу. И как это произошло?

Прежде чем он успевает ответить, в комнату откуда ни возьмись проникает луч яркого света. Мы оба приседаем, прижимаясь к стене, чтобы нас не поймали.

– Кто здесь? – доносится чей-то голос с другого конца комнаты. – Мы еще не открылись.

Эван прикладывает палец к губам.

– Убирайтесь отсюда, слышите? – За требованием разгневанного мужчины следует громкий пугающий треск. Как будто летучая мышь ударилась о стену или что-то в этом роде. – Если мне придется искать вас, я вам кишки выпущу.

– О боже мой, – шепчу я. – Нам нужно убираться отсюда.

Мы нащупываем дверь, через которую вошли, но там по-прежнему темно и все сбивает с толку. Музыка, навязчивый смех и мелькающие огни заставляют комнату выглядеть так, будто она превратилась в злобное заикающееся существо. Практически ползком мы двигаемся в другом направлении, пока не находим небольшую нишу. Останавливаемся там, прислушиваясь к тяжелым шагам нашего преследователя.

Не издавая ни звука, Эван загоняет нас в тесный угол. Его руки лежат у меня на бедрах, теплое тело прижимается к моему. Я почти уже не слышу пугающий саундтрек. Только звук собственного дыхания. Мысли путаются от внезапных образов и ощущений. Запах мужского шампуня и выхлопных газов мотоцикла. Его кожа. Воспоминания о ее вкусе у меня на языке. Его пальцы.

– Не делай этого, – шепчет Эван мне на ухо.

– Чего?

– Не вспоминай.

Как же легко было бы схватить его за волосы и притянуть для поцелуя. Позволить ему запереть меня в этом доме ужасов, пока мы готовимся к смерти от топора сумасшедшего Вилли.