Ретромания. Поп-культура в плену собственного прошлого

Один мой знакомый коллекционер как-то с придыханием говорит об «острых ощущениях», которые возникают во время охоты. Строу на эту тему писал, что «охота» в переводе на женский язык — не что иное, как простой шопинг. Другие параллели связывают коллекционирование с поиском сокровищ, что, например, заметно по названиях профильных журналов вроде Goldmine или акроним Gemm, за которым скрывается Global Electronic Music Marketplace. Коллекционирование музыки базируется на интуиции — это многократно усиленная версия повседневных походов в магазин, благодаря чему можно находить что-то стоящее в кучах мусора. Когда желанные пластинки стали более доступными благодаря переизданиям, они потеряли свою привлекательность, и настоящие коллекционеры до сих пор уверены, что клад спрятан ещё где-то. Продавцы и коллекционеры нашли точки соприкосновения. Обладая большим количеством посредственной музыки, коллекционеры убедили

НЕКОЛЛЕКЦИОННЫЕ ПЛАСТИНКИ

Несколько лет назад, проводя немыслимое количество времени среди пыльных подержанных пластинок, меня увлекла идея «Пластинки, которая попадёт в коллекцию в последнюю очередь» - это те нелюбимые альбомы, которые были испачканы чернильной грязью, слетевшей с кончиков моих пальцев за долгие годы журналистской деятельности. Как-то я поставил этот вопрос на обсуждение в рамках «I Love Music» — сверхинтеллектуального чата, определяя «последнюю пластинку» не просто как запись плохой музыки, но, в первую очередь, как пластинку, прерожение по которой с лихвой перекрывает спрос. Как правило, это сиквелы к мегаплатиновым блокбастерам, миллионы копий которых были отпечатаны и не оправдали возложенных на них надежд («Presence» Led Zeppelin классический тому пример). Миллионы всё ещё упакованных экземпляров таких пластинок со срезанными уголками (то, что в Америке раньше называли cut-out’s) циркулируют по миру без срока давности. «Последней пластинкой», наоборот, может стать невероятно популярная пластинка, которая отмечена клеймом народной любви и массового признания. Ответы показали удивительные различия мнений по разные стороны Атлантического океана. Многие из неуважаемых в Америке записей когда-то оказали существенное влияние на культуру Великобритании, например: Seals and Crofts, The Alan Parsons Project, Styx, Чак Манджони, Asia, Боб Сигер. Соединённое Королевство, в свою очередь, имеет свой собственный антипантеон новых тенденций, ушедшего подросткового

сами себя, что их пластинки исключительны, и когда сами поверили в это, то смогли убедить и других. Так началась циклическая инфляция (цены и ценности), в ходе которой многие недостойные этого пластинки получили статус «утерянной классики». И оригинальные записи третьесортных композиций теперь продаются за астрономические деньги.

ЗАТЕРЯННЫЙ В БАРДАКЕ

КОЛЛЕКТИВНОЕ БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ НАЧИНАЕТСЯ С ВАС

Интернет и MP3, с одной стороны, аккумулировали, а с другой — убили основополагающую идею сакрального знания. Сегодня с незначительными затратами времени, денег и усилий каждый может собрать огромную коллекцию музыки и стать экспертом. Преграды сняты — ограниченность пространства для хранения и финансовые затруднения больше не являются помехами, и за счёт этого коллекционеров становится всё больше.

Вплоть до середины нулевых я никогда не пользовался возможностью бесплатно скачивать музыку. Я никогда не пользовосхищения и лёгких развлечений: Chas & Dave, Mud, Bros, Джефф Лав, Лео Сэйер, Берт Кемпферт, Уинифред Атвелл, Mrs Mills. Возглавляет этот список пластинок, которые пополнят коллекцию в самую последнюю очередь, «Whipped Cream and Other Delights» Герба Алперта. Слащавая обложка с обнажённой моделью, скрытой под белой горой взбитых сливок, до ужаса знакома всем, кто проводит время, перерывая миллионы подержанных пластинок.

Звукозаписывающая индустрия бросает кусок дерьма в стену и наблюдает, прилипнет оно или нет, если прилипло - можно забросать дерьмом всё вокруг. Не так давно блогер Kek-W написал о новом тренде «бесславных», который он подметил, когда шатался по лавкам во время «discardia», го есть рассматривая те пластинки, от которых люди избавлялись без всяких на то веских причин. Как оказалось, там было довольно много «крепких» орешков: артисты вроде Пола Янга, Теренса Трент Д’Арби и Five Star, кажется, никогда не выйдут из ранга немодных. Но, насколько я знаю, первым критиком, который всерьёз задумался над судьбой неугодных обществу изделий, был канадский академик Уилл Строу. (Имейте в виду, что мы все в данном контексте тащимся по стопам Вальтера Беньямина.) В своём эссе 2001 года «Измученные товары: материальная культура музыки» Строу писал о материале, сквозь который приходится пробираться людям, копающимся в выгребных ямах. В данном контексте он апеллировал к параллельным экономическим секторам: ярмаркам, на которых продают барахло прямо из багажников автомобилей; благотворительным магазинам; Блошиным рынкам и распродажам на лужайках возле частных домов, где материально-культурные