Ретроспект. Исток

Едва слышно цокали стрелки часов, позеленевший от времени маятник мерно раскачивался из стороны в сторону, в такт кошачьим глазкам, что задорно поглядывали с циферблата. Сколько лет прошло, а ветхие древние часы все так же идут, отмеряя время, ни сбиваясь и ни останавливаясь ни на миг. Много о них басен рассказывают, будто они отмеряют время до выброса точнее самых чутких приборов и перед самым его началом начинают бить. Сущее вранье, ведь кроме бегающих кошачьих глазок, в этих часах нет ничего такого, что могло бы бить или куковать. Плоский круглый циферблат, узкие глаза-щелочки, потемневшие гирьки-шишечки, вот и все нехитрое устройство. Эти часы Воронин принес с дальнего рубежа много лет назад, когда еще делались отчаянные попытки вырваться из тесной петли Зоны. Отбиваясь от зомби, отряд едва успел схорониться перед выбросом в одном из заброшенных домов, плотно затворив рассохшиеся ставни и затаив дыхание пережидая буйство стихий в земляном погребе, что был устроен под полом. Дом глухо скрипел, содрогаясь под рокотом обрушивающегося на землю небосвода, стонал на все голоса, однако выстоял. Когда все закончилось и измученные люди, наконец, вылезли из подполья, старые, потемневшие часы, висевшие на стене и спрятанные под плотной бахромой паутины, неожиданно пошли и начали бить. Кто знает, что побудило генерала разорвать руками серую вуаль, смести ладонью слой пыли и снять их со стены, но утверждают, что пока они выбирались на базу с самого глухого и опасного закутка Зоны, часы все так же продолжали идти, цокая стрелками, хотя Воронин бережно укутал их в ворох старых расползающихся под пальцами занавесок, уложив на самое дно полупустого рюкзака. И пока они шли, словно в унисон глухому биению людских сердец, ни одна из тварей Зоны не перегородила дорогу, не встретилась на пути. Словно по мановению незримой руки выпрямлялись аномальные поля, открывая проходы даже в самых гибельных местах и лишь на самой окраине, перед северным блокпостом они смокли, жалобно всхлипнув, принимая на себя пулю снайпера. Долговцы прикрыли генерала плотным огнем, с удивлением обнаружив, что он цел и невредим Кто знает, сколько ночей Воронин провел собирая и восстанавливая хрупкий механизм, но однажды через сеть репродукторов по всей базе раздалось биение тревожного набата. Те, кто были снаружи, поспешили в укрытия, и через несколько минут небо внезапно потемнело, и грянул выброс, вопреки показаниям приборов.

Воронин хмуро вертел в руках жетон Листа и смотрел на утыканную флажками карту:

– … а на что ты собственно надеялся Звездочет? Зачем тащиться сюда с Кордона, что бы услышать все тот же очевидный ответ – связи нет! Или ты думаешь, что я махну рукой, и туман исчезнет сам по себе? Этот проклятый туман не может проколоть даже узконаправленный сигнал по спутников, меньше знают – крепче спят. А если тебе не хватает бредовых идей, так ты не туда попал, тебе к Шуману надо на Янтарь, это он горазд на такие выдумки.

– К Шуману? Что ж, это мысль.

– Совсем жить расхотелось? Ты с катакомб едва ноги унес и опять лезешь в самое пекло? Чего ради, ради собственных догадок и предположений? Да с чего ты взял, что в этой жестянке что-то то есть? А Севастополь, так в бреду и не такого можно наговорить.

– Ты еще не спросил, что я делал той дождливой ночью возле Кордона.

– Точно, не спросил – кивнул головой Воронин, открывая форточку и выпуская синюю занавесь дыма.

– Любовался красотами природы, наблюдая сияние.

– Да у нас после каждого выброса небо с ума сходит, тут тебе и сияние северное, и ложные солнца, всего навалом.

– Злой ты генерал. Чего спрашивается? Нервные клетки они не восстанавливаются.

– Будешь тут добрым – Воронин тяжело рухнул на скрипнувший стул и швырнул жетон на стол – Череда вместе со своими головорезами ушел на склады, а война со свободой нам сейчас меньше всего нужна. Ты будто Лукаша не знаешь, поднимет визг на пол Зоны, попробуй ему докажи что Череда он самовольно ушел, вопреки приказу. Так на что ты любовался? Все ждешь, когда проступит чистое небо, и будут видны звезды? Ну, жди-жди.

– На мост.

– Ну да, Кузнецов там близко, с ним надо осторожно.

– Ты не понял, генерал. Я говорю об облачном мосте.

– Что? – напускное раздражение Воронина смело словно рукой, он вскочил, нависая над проводником – Что ты сказал? Облачный мост?

– Да, облачный мост. Пространство распахнулось, засветилось и возник мост.