Рецепты Арабской весны: русская версия

В любой революции ключевым является вопрос о ее движущих силах, т. е. о классах и социальных группах, заинтересованных в коренных изменениях и пытающихся их осуществить. Протестная масса в Египте и Тунисе была весьма разношерстна. В ней можно было найти представителей всех слоев общества, за исключением, разве что, работников госслужбы и силовых ведомств. Четко выделить узкие заинтересованные социальные группы в условиях «арабской весны» достаточно сложно. Классовый подход здесь работает очень плохо. По форме восстания выглядели как бои с правящей бюрократией Туниса и Египта за политические свободы. Объективно для большой части жителей (особенно для жителей деревни и малоимущих в городе) это не самые острые жизненные проблемы. Потенциально от успеха лозунгов революции выигрывают в основном те части общества, которые в условиях европейской «весны народов» называли «разночинцами», но это довольно условное сравнение. К тому же еще рано судить о реальных результатах народных восстаний. Пока что во власти сменились только лица, реальной смены элит не произошло.

За исключением Бахрейна, в котором противостояние более-менее четко пролегало между шиитскими массами и суннитским правящим меньшинством, неприменим и конфессиональный подход. Нередкие столкновения между христианами и мусульманами в Египте и всячески пропагандируемое Западом противостояние между алавитами и остальными этноконфессиональными группами Сирии при всей их реальности не составляют сущность социально-политических и экономических противоречий в названных странах.

Наиболее организованными группами в арабском обществе являются силовики (армия, служба безопасности), с одной стороны, и религиозные, исламистские объединения, с другой. Считалось, что арабские светские либеральные группы слабы, разобщены и вряд ли смогут превратиться в весомую политическую силу в ближайшем будущем. Это, правда, не мешало сначала США, а позже и Европейскому Союзу (ЕС) на протяжении десятилетий вести последовательную работу по поддержке и укреплению этих структур, названных организациями гражданского общества.

К концу 1990-х гг. в американской внешней политике получают распространение подходы, придающие особое значение демографическим факторам при геополитическом прогнозировании, стратегическом планировании и реализации конкретных внешнеполитических задач. Применительно к «несостоявшимся государствам» и мусульманским регионам предлагаются подходы, основанные на теории «молодежного бугра» (youth bulge), согласно которой развивающиеся общества, переживающие демографический переход от высокой к низкой рождаемости и смертности, обладают повышенной конфликтогенностью в силу растущего недовольства молодежи. Взрывоопасный потенциал с одной стороны представляет угрозу интересам Запада (прежде всего с точки зрения радикализации мусульманской молодежи), но с другой, может быть использован для продвижения демократии. С конца 90-х годов главной целевой группой обработки становится молодежь.

В 2009 г. один только созданный Конгрессом США Национальный фонд демократии (National Endowment for Democracy) финансировал 23 египетских, 21 палестинскую, 13 йеменских, 10 иорданских, 8 ливанских, 3 тунисских, 3 ливийских, 3 сирийских, 3 алжирских и 1 кувейтскую неправительственные организации, в основном для целей работы с молодежной аудиторией по разным направлениям продвижения демократии и создания гражданского общества. Целевые гранты предполагали в частности обучение методам мобилизации масс, ведению разъяснительной и пропагандистской работы, созданию интернет-СМИ и веб-сайтов, обучение методам обхода цензуры, защиты от противодействия распространению информации по Интернету. Суммы грантов варьировались от 19 до 385 тыс. долл. на организацию.