Ревнитель веры (СИ)

Девушка, светловолосая, тощая и высокая, словно жердь, стояла в противоположном Этьену конце зала. Коротенький накинутый на ее плечи плащичек был изорван и безобразно испачкан кровью; длинные золотистые волосы слиплись от грязи, под одним из слезившихся темных глаз расплылся лиловый синяк. Правая ее рука висела на грязной и мокрой подвязке, а в левой спазматично трясущейся ладони она из последних сил сжимала отколовшийся от лежавшей на полу глыбы камешек. На груди у девушки болтался такой же, как и у Рено, серебристый медальончик.

— Мы не желаем никому зла, — повторила она, подавив спазм в горле, и перевела глаза на скалившегося на нее Бераса. — Мы не желаем… Мы — пилигримы…

Этьен тяжело вздохнул, прикрыл глаза, посылая псу ментальный сигнал. Берас, недоверчиво втянув носом воздух, мгновенно перестал рычать и с удивлением замотал головой, осматриваясь.

— Мы тоже, — неуверенно подал вдруг голос стоявший позади Рено. — Это была… мера предосторожности. Мы не хотели…

— Мы от всей души извиняемся перед достопочтимыми господами за свое вторжение, — перебил его Этьен, выдавив из себя улыбку. — Никого не хотели тревожить, никого не хотели пугать. Ежели все еще кого-то смущаем, то немедленно уйдем.

Светловолосая девушка, прерывисто втянув носом воздух, выронила из руки камень. И тут же упала на колени, тихонько всхлипнув.

Один из мужчин, сидевших у беспокойно трепыхающегося костра, разведенного прямо на полу подземного зала, поднялся. Одежда его казалась гораздо более чистой и новой, чем у всех остальных; лицо, бледное, с обрамляющими его курчавыми темными волосами с легкой проседью, не имело на себе никаких признаков побоев. Этьену сначала подумалось, что как-то слишком уж сильно этот человек выбивался из общей компании потрепанных жизнью эотасианцев. Пока не заметил, что левой руки у него не было.

— Мы не прогоняем путников, если знаем, что они не таят в себе злых намерений, — спокойно сказал мужчина, медленно приближаясь к сидевшей на коленях девушке. — Позволите узнать, кто вы?

Этьен мягко отпихнул Бераса коленом и спустился на ступень ниже, отбросив через плечо полог плаща. Перевернутый эотасианский символ на его груди, озаренный отблесками костра, переливчато замерцал.

Сначала Этьен хотел ответить им что-то несерьезное и шутливое, что-то, что они вспоминали бы еще долго и с улыбкой на губах. Но, глядя на пустой болтающийся на левом плече рукав рубахи стоявшего перед ним мужчины, так и не смог ничего придумать.

— Мы — никто, — тихо, почти шепотом проговорил вдруг Рено, обращаясь словно бы к себе самому. — Просто заблудшие души.

— Ну, зачем же так пафосно, — улыбнулся Этьен, обернувшись в его сторону. — Мог сократить до обычных голодранцев.

Рено не ответил. Волна страха в сердцах семи людей, собравшихся у костра в полуразрушенном подземном зале, развеялась мгновенно, будто и не было ее никогда. Осталось только недоверие.

Однорукий мужчина мягко помог светловолосой девушке подняться, ободряюще положил ей руку на плечо. Девчушка, глядя себе под ноги, продолжала коротко всхлипывать.

— М-м-м, — пробурчал мужчина, разглядывая севшего у ног Этьена пса, — а собачка-то ваша… она…

— Нет, не кусается, — усмехнулся Этьен.

Мужчина не подал виду, но всякое беспокойство в нем улеглось тут же.

— А как, — послышался со стороны костра юношеский голос, — ее зовут?

Этьен ухмыльнулся.

— Берас.

Белокурый парень, спросивший его, заулыбался. Однорукий мужчина, направив всхлипывающую девушку к остальным, хмыкнул себе под нос.

— Заблудшие души, ведомые богом открывающихся дверей, — проговорил он, мягко усмехнувшись. — Это… очень поэтично.

— Проходите к огню, пожалуйста! — приветливо крикнул кто-то. — Даже богам и их спутникам сейчас не помешает согреться.

Люди у костра засуетились, освобождая места. Рено, стоявший позади, выдохнул. Погладив Бераса по спине, Этьен скинул с себя плащ. И улыбнулся. Совершенно искренне.

========== VII. Божественное наследие ==========

Полуразрушенный зал, который Этьен принял вначале за хранилище, оказался не таким уж маленьким и не таким уж новым. Стоило лишь обвести взглядом освещенные скупыми отблесками стены, покрытые стершимися частично фресками, об изображении которых теперь можно было лишь гадать, как всякие сомнения развеивались мгновенно: подземный храм был стар. Возможно, многим старше, чем храм наземный.

Повсюду вокруг, погребая под собой выстланный потрескавшейся мозаикой пол, валялись обломки колонн, занимающих так много места, что зала мгновенно сокращалась в размерах, и статуй кариатид*, от которых теперь не осталось даже голов. Ошметки каменных девичьих тел оказались погребены, смешавшись с другими полуразрушенными мраморными глыбами. Ни одной целой колонны в зале уже не осталось, и один лишь архитектор мог знать, на чем сейчас держались своды подземного зала.

Статуи Эотаса хоть в каком-нибудь из его воплощений среди обломков Этьену различить не удалось, отчего на душе у него мгновенно стало спокойно. Потому что в ином случае Рено, наверное, своей тоской смог бы его задушить.