Режиссерское искусство театра кукол России XX века

За годы работы И. Эпельбаум, в соавторстве с М. Краснопольской, создал (как режиссер, художник, актер) спектакли: «Волшебная дудочка» (изысканный, живописный спектакль, решенный в технике театра теней и напоминающий художественные опыты Л. Райнигер [464] («Сказка без названия», «Легенда о Тем-Лине», «Балет бумажных теней», «Красная шапочка», «Щелкунчик», «Парус», «Гастроли Лиликанского Королевского Большого Академического Народного Театра Драмы, Оперы и Балета в России». («Золотая Маска», 1997), «Метаморфозы», «Иоланта», «П. И. Чайковский. Лебединое озеро. Опера» («Золотая Маска», 1999), «Гамлет» («Золотая Маска», 2001), «Лиликанский музей театральных идей» («Золотая Маска», 2002), «Апокалипсис» («Золотая Маска», 2005) и др.

Этот своеобразный театр-клуб быстро стал одним из наиболее ярких, живых и необычных кукольных театров России конца ХХ – начала XXI вв. В нем царит дух свободного общения, домашних розыгрышей и дружеских мистификаций. Об этом прекрасно написала театральный критик и режиссер А. Иванова-Брашинская: «Запутывая своих летописцев, „Тень“ меняет имена, адреса, явки, пароли: для осуществления музыкальных проектов театр превращается в „Тень оперы“ и заранее предупреждает о скорой трансформации в „Тень отца“, что якобы необходимо для новой сценической версии „Гамлета“. Для поддержания мифа вокруг своего помещения театр годами не снимает со своих окон рекламный лозунг о Фестивале семейных театров. Пять лет назад (!) такой фестиваль действительно проводился, а белый флаг с его эмблемой до сих пор развевается над входом в театр. И теперь в рамках этого фестиваля воспринимаются проводимые самой „Тенью“ спектакли» [465] .

При всем внешнем подчеркнутом демократизме «Тени», посетители здесь всегда чувствуют себя избранными, особыми гостями, причастными к элите. Во-первых, потому что их тепло, не казенно встречают и сопровождают хозяева театра. Сам же театр – величиной с большую московскую квартиру. Здесь нет помпезных колонн, мрамора, строгих билетеров в униформе, нет мягких бархатных кресел. Зато в числе гостей можно встретить известных российских и зарубежных артистов, режиссеров, художников, литераторов, музыкантов, ученых.

Они увлеченно, без показного пафоса принимают участие в сочинении и создании очередного спектакля, как это делали когда-то Вс. Мейерхольд, Евг. Вахтангов, С. Судейкин, М. Добужинский, М. Кузмин, Н. Евреинов и многие другие в «Бродячей собаке», «Кривом зеркале», «Летучей мыши», «Лукоморье»…

И если, по воспоминаниям хозяина «Черного кота» – Р. Сали, во время торжественного переезда его кабаре в новое помещение на Монмартре устраивалось пародийное факельное шествие с золочеными знаменами, посыльными в коротких штанишках и, наконец, самим хозяином заведения в роли префекта Парижа, призывающего ошеломленных горожан «Соблюдать порядок!», то Илья Эпельбаум придумывает Лиликанское государство, вывешивает на своем театре афишу о гастролях неведомого Лиликанского королевского академического народного театра и советует интересующимся по всем вопросам обращаться в Лиликанское Консульство, что на Арбате.

Мистификация и ирония – важнейшие типологические признаки культуры постмодернизма. Они дают возможность легко включать в творческий процесс любые готовые формы и художественные стили прошлого, обращаться к бесчисленному числу произведений, тем и сюжетов, с улыбкой цитируя, переворачивая, и недвусмысленно давая понять, что, конечно, не все в порядке в современном мире, но с этим, видимо, ничего не поделаешь…

Режиссер и художник И. Эпельбаум в своих спектаклях охотно включает в свои спектакли разнообразные темы и предметы прошлых времен. Особо им любимы детали быта XIX века. Причем используется стилистика именно домашних театров, когда театральные представления собираются из подручных бытовых материалов. Так, в спектакле-опере (!) «Лебединое озеро» лебеди сделаны из тюлевых занавесок, а зрители перед спектаклем радостно изучают «научное исследование» о неизвестной ранее и чудесным образом найденной одноименной опере Петра Ильича Чайковского.

Режиссеру и художнику И. Эпельбауму, в отличие от коллег из «Черного кота», тесно в рамках одного лишь театра теней. Его искусство синкретично, в этом он преемник «уральской зоны», но не разделяет ни ее приверженности к синтезу только театральных видов искусств (соединяет компьютерную графику, кино, анимацию, архитектуру, использует возможности всемирной сети), ни социального пафоса борцов с тоталитаризмом.

«Тень» Эпельбаума создает не столько театральные спектакли, сколько максимально театрализует среду, создает клубную общность зрителей-единомышленников. Иногда – состоящую всего лишь из одного человека. Таков спектакль Эпельбаума «Апокалипсис», который играется для одного, выбранного самим режиссером, зрителя. Этого счастливчика заводят в зрительный зал, сажают перед зеркалом, на котором горит свеча, после чего Илья Эпельбаум разыгрывает перед ним Апокалипсис с помощью… спичек: