Режиссерское искусство театра кукол России XX века

Важно отметить, что если режиссеры того времени в репетициях кукольных спектаклей часто проходили сцены сначала без кукол, а затем уже получившийся в результате драматической игры рисунок копировали куклами, то Образцов в поисках драматического образа от обратного, – сначала создавал куклу, внешний и пластический образ персонажа, а затем «впитывал» этот образ в себя. (Подобной методикой пользовались в то время в Кукольной студии Камерного театра режиссеры А. Таиров и В. Соколов, рассматривавшие кукол и кукольные декорации как первичную модель для будущего драматического спектакля).

Среди первоначальных задач режиссера театра кукол Образцов считал осмысление, раскрытие природы условности этого театра и его действующих лиц – кукол. «Человек на сцене не заботится о том, чтобы сыграть человека, – писал Образцов, – ибо он и без того человек, чтобы сыграть живого, ибо он и без того живой. Человек на сцене играет только варианты человека: толстого или худого, злого или доброго, простодушного или коварного. Москвин, играя Городничего, думал только о том, чем отличается Городничий от других людей. Если же кукле надо сыграть Городничего, то прежде чем играть признаки, принадлежавшие именно Городничему, ей необходимо сыграть человека как такового <…> Кукла, принципиально говоря, играет всегда не себя. Куклам свойственно то, что они не живые, не одушевленные, мертвые, а играют они одушевленных, живых. Не самих себя играют. Вот в этом и состоит условность кукол» [286] .

Действительно, сама жизнь куклы на сцене условна. Заставить жить неживую куклу – значит заставить зрителя увлечься ею. Как бы тщательно ни была сделана кукла, она передаст только часть движений человека, а стремление имитировать его не позволит найти выразительные, чисто кукольные действия. Даже трюковая мимирующая кукла с подвижными глазами, ртом, бровями не в состоянии передать всех нюансов богатейшей человеческой мимики.

Из-за отсутствия возможностей, присущих только человеку, кукла не в состоянии и долго находиться в физическом покое, произносить большие монологи, действовать на зрителя только содержанием произносимого текста, так как она слишком мало может добавить к нему вскрывающих текст мимических движений. Текст, в конце концов, неминуемо отрывается от куклы, а сама она кажется беспомощной и мертвой.

Увлечь зрителя, стать живой кукла может только своим физическим поведением, действием, а произносимый ею текст – всего лишь повод к ним. (Отсюда – и постоянные особые требования к кукольной драматургии режиссера Образцова, считавшего, что рождение и развитие сюжетных конфликтов в пьесе для кукольного театра должно строиться в основном не на словесном материале, а на физических задачах каждого персонажа).

Если другие режиссеры (предшественники Образцова) считали, что персонажи и образы в театре кукол в первую очередь создают художники, скульпторы, что кукла – это «движущаяся скульптура», то Образцов доказал, что даже простой шарик или кусочек ткани, меха в руках артиста способны создать полноценный художественный театральный образ, характер, персонаж, вызывающий зрительское сопереживание. Недаром одна из главных книг Образцова названа им «Актер с куклой».

Не «кукла с актером», где артист только помогает кукле двигаться по сцене, удивляя публику, а актер, творящий с помощью куклы полноценное театральное искусство. Не придающий кукле физические действия, не удивляющий публику полнотой имитации оживления неживого, а одухотворяющий куклу, заставляющий зрителей ей сопереживать, сочувствовать , т. е. речь идет об ином качестве эмоционального воздействия. В этом новом качестве эмоций – чуде обретения куклой не только физического действия, но и души, – принципиальное отличие режиссуры Образцова от работ предшественников.

Вот Образцов в 1928 году на эстраде. Он на сцене с простейшей перчаточной куклой в белой распашонке – Тяпой. Ширмы нет. Как сказали бы нынешние кукольники – «открытый прием». Кукла – более чем условна: кусочек белой тряпочки и лупоглазая головка из папье-маше. На головке – трогательный хохолок, вместо спинки – голая рука артиста. Играется короткая миниатюра о том, как отец укачивает на ночь сына.