Рядом была война

Городской базар Красноволжска расположен недалеко от Волги. Базар как всегда многолюден. Здесь на булыжной мостовой на старых байковых одеялах, постеленных прямо на снегу, блести кухонная посуда, разложена обувь, от маленьких топтыжек, до сорок пятого размера кирзовых, яловых сапог. Рядом ухваты, часы, хомуты, иконы, вилы, десятки других вещей. Здесь, взад-вперёд ходят с одеждой и обувью, другими тёплыми вещами. Вся эта разношёрстная базарная толпа наводит тоску, хотя на первый взгляд кажется, что тут шумно – весело, как на массовом гулянии.

Понаблюдав за публикой, скрепя сердце, развёртываю газету, в которую было завёрнуто пальто, перекидываю его на руку, вклиниваюсь в толпу. На меня никто не обращает внимания, правда подходит один, средних лет мужчина, взяв пальто, зачем-то его встряхивает и молча суёт мне обратно. Через полчаса моего бесцельного брожения, пальто берёт интеллигентная в пенсне женщина, щупает тонкими в перчатках пальцами:

– Сколько просите молодой человек?

– Две тысячи, – робко произношу я.

Ни слова не говоря, отходит. Подошедший старик, в поношенном ярмаке, пощупав пальто, исчезает в толпе. Поёживаясь от холода, переминаясь с ноги на ногу, думаю: как много здесь народу, и никому ни до кого нет дела, словно находишься в пустыне. Вдруг вижу, как на меня из толпы смотрит Люба, одноклассница. Она подходит ко мне, здоровается. Киваю головой, сам чувствую, как мне стыдно барыжничать. Люба озабоченно оглядывает базар.

– Нарду полно, а покупателей мало, все продают своё барахло на хлеб, – говорит она, – даже вон святые угодники по полкилограмма стоят.

– Я за деньги продаю, – оправдываюсь я.

– За деньги? Так это проще, давай помогу. Держи, мою сумку, пришла сегодня гороху купить, да решила пройти по базару. Сколько за пальто просить? Две тысячи? Просить надо больше. Иди к лавкам и жди меня там.

Люба берёт пальто и громко начинает взывать:

– Граждане, товарищи! Продаю пальто женское, драповое, покупайте, отдаю дёшево! Три тысячи!

Минут через десять Люба подходит ко мне.

– Ни фига не берут, черти!

– Что не берут? Кого не берут? – раздаётся рядом насмешливый голос.

Из толпы к нам подходит житель нашего дома, электромонтёр Василий Лапин в полушубке, меховой шапке.

– Деньги надо, мать у меня в больнице, – говорю я.

– Не можешь продать? Тут Николай, рот не разевай, кто кого обманет, то и богатым станет. Здесь надо действовать как заядлые барыги. Спектакль надо сыграть, отойдём в сторонку, я растолкую.

Через несколько минут мы, уговорившись, расходимся, не теряя друг друга из виду. Люба с пальто входит в толпу.

– А вот пальто зимнее, драповое, женское, новое! – громко восклицает она. Мы с Василием с разных сторон проталкиваемся к ней.

– Почём пальто продаёшь, тётка? – громко спрашивает Василий.

– Какая я тебе тётка? Возьми глаза в зубы! – возмущённо восклицает Люба.

– Простите, пардон, барышня. Так почём, барышня твоя шмутка?

– Четыре тысячи!

– Да ты что? Обалдела? – почти кричу я. – Кто тебе такие деньги даст?

– Кто надо, тот и даст! – огрызается моя одноклассница. – А у тебя, парень, видно, кишка тонка, таких денег, наверное, сроду не бывало!

– Откуда ты знаешь, сколько у меня денег? Может и куплю.

– Тогда покупай! Ты, парень, только взгляни на этот драп! Заграничный, английский! Где ты такой найдёшь?

– Ищи дураков в другом месте!

Прислушиваясь к нашей словесной перепалке, нас начинают окружать люди, осматривают, щупают пальто. Василий продолжает торговаться.

– Отдай за две с половиной, молодая, красивая, возьму зараз.

– Нет, не отдам!

– Смотри, немалую сумму даю. Четыре, околей, тебе никто не даст.

– Твоя, мужик, правда, – подтверждает стоявшая рядом толстая баба, без конца щупавшая пальто, – уж больно ты девка дорого просишь.

– Да вы как следует, посмотрите на пальто! Где вы найдёте такой драп? В Америке даже такого нет!

– Плевать мне на твою Америку, – отвечает баба, – будешь голодать, за бесценок отдашь.

– С голоду сдохну, а задарма не отдам. Не берёте, нечего душу мотать.

– Ну, уступи девка малость!

– Ладно, чёрт с вами. Три с половиной.

– Две с половиной.

– Три, – последняя цена

– Эх, была не была, – сплёвывает Василий, – сбавь хоть две сотни. Две восемьсот и забираю пальто.

Мы втроём смотрим на толстую тётку, я вижу, как она даже полуоткрыла рот, вся напряглась. Люба притворно со вздохом отдаёт пальто Василию.

– Ладно, сбавлю две сотни, где наше не пропадало. Бери!

Но тётка, выхватив из рук Василия пальто, сгребло его в охапку.

– Я беру. Отойдём в сторону, девка, деньги отдам.

– Ты что, тётка! – наигранно возмущается Василий. – Я же хотел взять! Вот нахальная баба!

– Мало ли что ты хотел! Идём, девка!

Скоро Люба вручает мне две восемьсот. Мы от души смеёмся.

– Спасибо вам, – благодарю я Василия и Любу, – пойдёмте, что-нибудь куплю за ваши труды.