Рихард Феникс. Остров. Книга 2

Нолан поставил локти на колени, подпёр подбородок сцепленными в замок пальцами, глядя в глаза женщине. Он знал, что сейчас его тёмные глаза наполнились раскалённым золотом внутреннего пламени. Между лопатками защипало, импульс силы соединил эту точку с ямкой между ключиц, и невидимая паутина огня разошлась в стороны. В комнате стало заметно теплее. Пульсирующие сгустки жара на перекрестьях нитей сгущались, сдавливали пространство внутри комнаты, иссушая его. Урмё вздохнул сквозь зубы, и паутина передала это Нолану мягким шелестом. А вот леди сидела не шевелясь, будто застрявшая в каменном мешке. Искры покалывали её. Физически их было не ощутить — Феникс умело управлял своей силой, — но вот давление на разум нарастало. И леди дёрнулась, будто попыталась выбраться из кокона.

— Энба. Энба-олень! — наконец процедила она.

Нолан вобрал в себя паутину, напоследок заметив, что человек на втором этаже, всё время лежащий на одном месте, поднялся и поволокся вниз, цепляясь за стены.

— Значит, вы из Ярмехеля? — вкрадчивым шёпотом спросил Феникс.

— Да. Да, бездна вас возьми! И битва эта страшная была на моих глазах! Знаете, сколько раненых прошло через мои руки?

Леди вскочила, зашагала по комнате, впилась пальцами в голову, будто пыталась выскрести мозги. Платок то закрывал её глаза, то задирался, показывая тёмные полукружья от спиленных рогов.

— Кто и почему приказал напасть на советников? — поспешил с вопросом Нолан, пока хозяин дома ещё не спустился.

— Не знаю! Я не вдавалась! — взвизгнула женщина.

«Не врёт», — с неудовольствием отметил детектив. На лестнице заслышались шаги, и леди Филиппа бросилась туда, помогая супругу, Нгуэну Шау. «Прекрасно! Для него тоже найдутся вопросы», — холодно подумал Феникс.

Нгуэну было за пятьдесят, едва ли лет на десять старше детективов, но выглядел он столетней мумией: костлявый, иссушенный, с бледной кожей в тёмных пятнах, ввалившиеся глаза едва виднелись в прорехах век. Тяжело опираясь на жену, Нгуэн сошёл в комнату и позволил усадить себя в кресло. Дыханье измождённого мужчины, слабое и редкое, было сродни скрипу несмазанного флюгера на ветру.

— Кричите и кричите! Сколько можно? — забубнил Нгуэн, недобро поглядывая на гостей.

Нолан не желал ему отвечать, но должен был задать госпоже Шау ещё один вопрос.

— Леди, вы знакомы с Шермидой Лэнга-Лэнга?

— Перебивают в собственном доме, паразиты проклятые! — прокаркал господин Шау, потрясая и без того дрожащими руками.

Филиппа стояла у кресла, нагнувшись к мужу, опустив голову. Но Нолан успел заметить, как женщина отвернулась и сделала крошечный шажок назад, когда прозвучал вопрос.

— Господин Нгуэн, расскажите, что вы делали в Макавари тринадцать лет назад, — громко потребовал Урмё, но ответа не последовало.

Нгуэн не унимался. С его растрескавшихся губ в сторону гостей летела брань, и никакие вопросы не могли её остановить, пока он не обратился к жене:

— Зачем ты привела в дом этих проходимцев, Жюли?

И Нолан тут же выбросил паутину огня, но не такую удушающую, чтобы ловить эмоции людей. Женщина криво улыбнулась, заглянула мужу в лицо, забормотала:

— Я не Жюли, дорогой… Ты выпил своё лекарство?

— Да кто ты такая? Пичкаешь меня этим поганым пойлом! Сколько можно? — Нгуэн захрипел, взмахнул рукой и задел жену по лицу. Та поймала его ладонь, прижала к губам.

— Тише-тише, дорогой, всё хорошо, — зашептала она успокаивающе, да, искренне, но с долей раздражения, как передавали Нолану нити паутины. И именно незваные гости были тому виной.

— Ты не Жюли? — растерянно произём Нгуэн и свободной рукой провёл по щеке женщины, поправляя сбитый платок. — Моя девочка. Моя нежная Энника…

Волна недоумения и злости прошла по нитям от леди Филиппы, а ещё нечто пугающее тянулось с заднего двора. Нолан отсёк тот сегмент паутины, потому что начинала трещать голова, а силы кончались слишком быстро — не время тратить всё здесь и сейчас.

— Господин Нгуэн, — произнёс Урмё, — мы ищем вашего сына.

— Чиёна? Где его опять носит? Сейчас-сейчас, подождите. Этот охламон вечно где-то здесь. Эй, Чиён, к тебе пришли! — надрывно крикнул хозяин дома и зашёлся тяжёлым удушающим кашлем.

Филиппа зло зыркнула на детективов, выпрямилась, держа руки Нгуэна в своих, процедила:

— Мой муж болен. Уходите! Прошу вас!

— Нам ещё о многом нужно вас спросить, — ответил ей сурово Урмё.

— Позже, не сейчас! — упрямо мотнула головой леди Филиппа.

Нгуэн потянул её на себя, шепча с пеной у рта:

— Ты кто? Где мой сын? Где Энника? Почему они её забрали?

— Дорогой, всё будет…

Нолану было и смешно, и больно смотреть на это. Он предложил:

— Леди, мой отец врач. Он может обследовать господина Нгуэна и помочь.

Филиппа устало усмехнулась. От былой маски чопорного спокойствия не осталось и следа. И слова поведали о большей осведомлённости, чем женщина поначалу пыталась показать.

— Ваш отец? Однорукий Педро? Отринувший своего бога и сжёгший священный город солнца Виллему, отдав его в лапы Чернозубым? Это вы называете помощью? Это как зубную боль лечить гильотиной. Здорово! Нечего сказать…