Рихард Феникс. Остров. Книга 2

Бэн обошёл весь город и вернулся к пробуждению Мару. Солнце клонилось к закату, хмурые тучки крались с юга. Но ни Рихарда, ни Чиёна, ни Тавира отыскать не удалось. Едва переступил порог комнаты гудящими ногами, увидел, что горец, ещё лёжа на кровати, тянулся к брошенной Фениксом сумке.

— Нельзя!

— Да чего ты такой вредный, пирожочек? — отфыркнулся Мару, но руку убрал.

— Я дам тебе денег, только не трожь вещи остальных.

— А где все?

Горец сел в разворошенном гнезде одеял, под пристальным взглядом Бэна обмотал шею пёстрым шарфом, скрывая следы верёвки. Толстяк пробрался к окну, распахнул ставни, впустив свежий воздух, грустно признался:

— Нет никого. Надеюсь, вернутся.

— Ну ладно. Пока они гуляют я поменяю свою добычу на лучшую. Давай денег, ты обещал!

— Может, ты не пойдёшь никуда? Кажется, это опасное занятие — добывать повозку с лошадьми.

— Видел? — прошипел горец, прижимая шарф подбородком. Золотые глаза недобро сверкнули из-под нахмуренных бровей.

— Это опасный путь. А если тебя задушат насмерть? Ты об этом подумал?

— Ну и ну, как можно волноваться за того, кого знаешь всего три дня?

— Ты… — Бэн не договорил, ведь и в самом деле не его эта вина, что спутник творит всё, что вздумается, рискует почём зря.

Мару зажмурился и с улыбкой протянул ладонь, толстяк со вздохом вложил в неё монеты, которые тут же скрылись в глубине многослойной измятой одежды. Повисшее молчание нарушали лишь шум улицы, сопение Бэна, да скрип сапог, которые натягивал горец. Он встал, отряхнулся, направился к двери, остановился и негромко, но твёрдо пообещал:

— Я вернусь. Мне нельзя вас покидать. — В полумраке хитро блеснули золотые глаза.

— Тупица! — Бэн швырнул подушку в закрывшуюся дверь и бессильно повалился на кровать. — Этот придурок старше нас, а ведёт себя хуже самого мелкого, Рихарда! Да чем он только думает?

Толстяк громко и протяжно вздохнул, сцепив руки за головой. Нос резанул запах пота, с губ слетело крепкое словцо. Устал, набегался, а тут ещё и этот! Бэн слишком часто бывал на окраинах Лагенфорда, чтобы не спрашивать, откуда и при каких обстоятельствах могли у кого-то появиться следы удушья. И, похоже, Мару не слишком пёкся о своей репутации. «Какие же проблемы это за собой повлечёт? Надо рассказать Рихарду. Вот только… Где тебя носит, предводитель?»

Помывшись в холодной воде, Бэн оделся в чистое и с удивлением затянул ремень поуже, чем прежде. Тщательно затворил окна, закрыл комнату на ключ, подёргал дверь и вышел к хозяину ночлежки. Тот сидел за стойкой и, почти прижимаясь стёклами очков к газете, увлечённо читал и даже не расслышал, как его позвал постоялец. Только на третий раз недовольно встряхнул смятую бумагу и выпучился на гостя.

— Чего орём?

— Хозяин, где у вас тут поесть можно недорого?

— Недорого — это сколько? — прищурился старик.

Бэн мысленно прикинул. Свои кошели он взял с собой, спрятал под одежду. Надежды, что Мару вернёт деньги или заплатил за комнату, не было, поэтому стоило рассчитывать только на себя.

— Совсем недорого, даже дёшево.

— Может ещё и вкусно? — усмехнулся хозяин, переворачивая газетный лист. Бэн кивнул. — Тогда, как выйдешь, налево до красного дома, потом направо до статуи волчицы и там площадь будет. Ищи вывеску «Лисий Хвост». Там тебя накормят. Вкусно не обещаю, но сытно и дёшево.

— О, благодарю!

Бэн почти ушёл, но его остановил каркающий голос хозяина:

— Ты за этим своим другом косматым следи. Время сейчас дурное: люди пропадают и не возвращаются.

— Куда пропадают? — сдавленно спросил Бэн. Внутри зашевелилось мерзкое предчувствие.

— Да я почём знаю⁈ — И газета разделила хозяина и гостя, красноречиво завершив разговор.

Место, где ещё недавно стояла повозка, отмечали конские яблоки, да сдвинутые к дому козлы, на деревянных подпорках которых покоилось корыто воды с привязанными над ним пучками неровно щипанного сена. Не по-весеннему душный вечерний зной разогнал по домам недавние толпы, тем самым помогая гостю города скорее достичь своей цели.

«Что мне делать, если никто не вернётся? — думал Бэн, пробираясь между распряжённых телег и тюков с коврами. — Я не хочу возвращаться домой. Матушка меня, конечно, отпустила на пару лет погулять, мир посмотреть… Если сейчас приду, скажет, что я даже на это не способен. Нет-нет… Даже это не могу… Ничего не могу… А я ведь чуть не убил того паренька просто от незнания… Как его там? Алек? Интересно, он присоединится к нам? — грыз себя толстяк, уворачиваясь от бревна, что нёс на плече здоровяк, — И зачем только пошёл с нами, если сразу выбыл? Ага, а я ему в этом помог! Вот, дурак! Безмозглый, криворукий идиот! Знаю три лечебных ягоды, с десяток снадобий, а уже возомнил себя невесть кем… Может, поучиться у кого этому делу? Всяко пригодится в жизни. Да и матушке больше не придётся овцам лекарей звать, если что серьёзное… Ах, ну да, матушка ведь и сама справляется… А ведь однажды её не станет. А мне, как преемнику, придётся всё делать самому… Надо искать учителя!»