Рикошет

— Н-нет… Переругался с водителями. В ресторан забегал, но и там не продали. Только нанервничался, да еще и друзья на смех подняли. Весь вечер потом злился, пил больше обычного.

— До этого ваш муж никуда не собирался?

— Н-нет… Я же говорю, все получилось стихийно.

— Кто затеял спор?

— Муж именинницы. Его хлебом не корми, дай кого-нибудь подзавести. Роман не раз на его удочку попадался. В прошлый день рождения они поспорили, кто больше пельменей съест. Тому хоть бы хны, а Роман мучался, у него ведь печень больная. Муж всякий раз держится, держится, а потом и попадется. Вспыльчивый он…

— В тот день тоже держался?

Малецкая поднимает на меня глаза, словно спрашивая, зачем понадобились следователю подробности глупого мужского спора. Отвечает:

— Да. Но потом, как с цепи сорвался. Мы с подругой уже было усадили его, а хозяин снова подзуживать взялся, мол, слабо тебе, Рома. Он и кинулся…

Такое ощущение, будто тянусь за чем-то очень нужным, а оно не дается в руки. Кто-то невидимый отодвигает его. Хоть на миллиметр, но дальше. Если Малецкого буквально вытолкали из-за стола спорщики, значит, о сговоре между ним и Марковым не может быть и речи. Если бы он продумал убийство заранее, обязательно вернулся бы с водкой. Но факт остается фактом: Малецкого видели входящим в подъезд, а дома он не был.

38.

Моя красавица одиноко стоит под раскидистым тополем. Дружески похлопываю ее по спине, гладкой и теплой. Она гостеприимно распахивает дверцу.

Оленевод тихо покачивается на брелке. Спрашиваю его:

— К Маркову или к Малецкому?

Он молчит и только хитро щурит свои мудрые глазки, предоставляя самой решать этот простой и одновременно невообразимо сложный вопрос.

Решение приходит чуть позже, когда, проскакивая перекресток, замечаю свободную будку телефона-автомата.

На работе Маринки нет.

Автомат заглатывает еще одну «двушку» и вознаграждает меня Маринкиным «алло», произнесенным с французским прононсом.

— Ты что, подруга, простыла?

— Не говори, старая, — горестно отвечает Маринка. — Черт бы побрал этот свежий воздух. Теперь с насморком мучаюсь. Больше на удочку Нефедьевых не попадусь, пусть без меня закаляются.

— Где найти твоего Славу?

Маринка озадаченно замолкает. Потом осторожно спрашивает:

— Зачем он тебе?

— Нужен.

— Темнишь, старая, — раздражается Маринка. — Компру, что ли, имеешь?.. Он женат? Или алиментщик?

— И женат, и алиментщик. — умышленно вру подруге.

Не говорить же, что подозреваю Маркова в нарушении правил о валютных операциях и еще кое в чем похуже.

Маринка шмыгает носом:

— Должен подъехать… минут через двадцать…

Швыряю трубку на рычаг, прыгаю в машину и жму на всю железку. Не снижая скорости, влетаю во двор Маринкиного дома.

Успеваю вовремя.

Около ее подъезда останавливается бирюзовый «Москвич», из которого показывается Марков. На этот раз он в речной форме, и выглядит еще более стройным.

— Ростислав! — открыв дверцу, кричу я. Он не слышит, я кричу громче: — Маркони!

Капитан быстро оборачивается. В секундном замешательстве смотрит в мою сторону, расплывается в приветливой улыбке.

Когда он подходит, здороваюсь.

— Вы тоже к Марине? — немного удивляется он.

— Нет, я к вам.

— О-о-о! — с мужской кокетливостью тянет Марков. — Признаться, я даже смущен…

Указываю на сиденье рядом с собой:

— Не надо быть таким робким. Садитесь.

Марков осторожно косится на окна дома. Улыбаюсь:

— Не волнуйтесь. Окна Марины выходят на магистраль.

Мой тон явно сбивает Маркова с толку. Вижу, что он отчаянно пытается сообразить, чем вызван мой интерес к его персоне, но объяснять не спешу. Повторяю свое приглашение. Усаживаясь рядом, он вынимает пачку сигарет:

— Вы не будете против?

— Курите… Все тот же «Опал»?

Он щелкает зажигалкой, выдыхает дым:

— Я однолюб.

— У вас своеобразная манера закусывать фильтр, — констатирую я.

Марков озадаченно рассматривает свою сигарету:

— Правда… Никогда не обращал внимания.

— Должно быть, нервничая, вы не докуриваете сигарету?

— Точно… Ну и наблюдательность у вас, Ларочка.

— Лариса Михайловна, — поправляю я и добавляю: — Наблюдательность профессиональная.

— Пороки образования, — хмыкает он, принимая замечание за шутку.

— Кроме того, я еще и ужасно любознательная. Например, мне страшно хочется знать, какая у вас группа крови.

Марков хохочет:

— Боитесь, что у нас резус разный?!

— Очень.

— Четвертая, — снова смеется он.

Как бы про себя произношу:

— Как на тех трех недокуренных сигаретах «Опал» с характерным прикусом…

Маркову все еще весело:

— На каких?!

— Из квартиры Стуковой.

Улыбка замирает на его лице. Окончательно порчу ему настроение:

— Я следователь прокуратуры.

— Вы шутите? — продолжает надеяться он.

— Отнюдь… Где золотые монеты?

Марков прикидывается дураком:

— Какие?

— Те самые.

— Понятия не имею, о чем вы говорите, — судорожно пытается сопротивляться Марков.

— Неужели вы думаете, что я стала бы морочить вам голову, не имея доказательств?

— Вы меня пугаете… Термины-то какие?! Доказательства!

— Не хотите о монетах, поговорим о Стуковой…

Он притворно удивляется:

— Кто такая?

— Ростислав, вы избрали не тот метод защиты, — укоряю я. — Очевидные факты просто нелепо не признавать.