Римские древности

VII. Как только Фуфетий узнал об этом, он еще больше заторопился заключить перемирие, так как, по его мнению, у них не оставалось другого выбора. Но и царю Туллу поступил донос от друзей из Фиден о том же заговоре, так что и он, более не медля, принимает предложение Фуфетия. Тогда они оба сошлись в местечке, отстоявшем на равном расстоянии от обоих лагерей, каждый сопровождаемый советниками для помощи в вынесении решения, сначала поприветствовав друг друга по обыкновению и выказав дружеское и родственное благорасположение, оба повели речь о перемирии. 2. Вначале заговорил альбанец: «Мне кажется, необходимо прежде всего объяснить причины, по которым я первым посчитал нужным говорить о перемирии, — хотя и в сражении не был побежден вами, и ничто не мешало мне подвозить себе припасы, и никакая иная необходимость не принуждала меня к этому, — чтобы вы не возомнили, будто я признаю слабость моего войска, а вашу мощь неодолимой, и ищу благопристойного прекращения войны. Ведь вас из-за вашей спеси трудно было бы вынести, если бы вы надумали что-либо этакое про нас и не пожелали бы предпринять ничего разумного, словно уже побеждаете в войне. 3. Поэтому, чтобы вы не измысливали ошибочных представлений относительно моего намерения, т.е. о том, почему я считаю обоснованным прекращение войны, — выслушайте истинные причины. Я, назначенный отечеством диктатором, как только вступил в должность, начал размышлять о поводах, вовлекших наши города в распрю. Видя же, что они мелки, даже ничтожны и не способны разорвать нашу дружбу и родство, я полагаю, что верным не было решение ни альбанцев, ни ваше. 4. Но отчетливее я понял это и осознал страшное заблуждение нас обоих, когда приступил к делам и начал подмечать пристрастия каждого. Дело в том, что я обнаружил, что и на частных, и на общих сходках не все альбанцы придерживаются единого мнения о войне. А к растущему недовольству, понятному по человеческой природе, добавились еще более неблагоприятные божественные знамения относительно войны, которые мной получены во время жертвоприношений, что усилило мои глубокую печаль и колебание. 5. И вот, сознавая это, я воздержался от битвы, но начал прибегать к отсрочкам и промедлениям в военных действиях, надеясь, что вы первыми заведете разговор о дружбе. И следовало бы, о Тулл, сделать это вам, а не ждать, пока начнет метрополия, ибо вы — наши колонисты. Ведь какие почести заслуживают от детей отцы, таких же ожидают от колонистов основатели полисов. 6. Но пока мы медлим и взираем друг на друга, выжидая, кто же выступит зачинателем благоразумных речей, иная угроза, совершенно неподвластная человеческой воле, овладевает нами и объединяет нас. Я узнал о ней, когда она еще была от вас скрыта, и уже не помышлял более о необходимости искать благовидные предлоги для перемирия. Ведь вокруг, о Тулл, плетутся страшные заговоры, и против нас обоих задумана хитрая ловушка, что без борьбы и без труда может сокрушить и уничтожить все дела рук наших при нападении на нас по праву огня и воды. 7. Зачинщиками же нечестивых козней являются правители фиденян и вейян, составившие заговор. А каков был характер их преступного намерения и откуда я узнал о тайных помыслах, слушайте».