Римские провинции от Цезаря до Диоклетиана

Благосостояние Малой Азии покоилось на редком соответствии между ее сельским хозяйством, с одной стороны, промышленностью и торговлей — с другой. В особенности в прибрежных местностях природа с необычайной щедростью рассыпала свои дары, и часто можно видеть, с каким неослабным прилежанием даже в труднейших условиях, например в каменистой долине Эвримедонта в Памфилии, жители Сельге использовали каждый пригодный для обработки клочок земли. Продукты малоазийской промышленности слишком многочисленны и разнообразны, чтобы можно было останавливаться на каждом из них в отдельности²¹³; заслуживает упоминания, что необозримые внутренние пастбища с их стадами овец и коз сделали Малую Азию главной страной шерстяной промышленности и ткачества вообще, — достаточно вспомнить о милетской и галатской (т. е. ангорской) шерсти, об аттальских шитых золотом тканях, о сукнах, изготовленных по нервийскому, т. е. фландрскому, способу на фабриках фригийской Лаодикеи. Как известно, в Эфесе едва не вспыхнуло восстание из-за того, что золотых дел мастера опасались, что новая, христианская вера повлечет за собой сокращение их сбыта изображений богов. В Филадельфии, крупном городе в Лидии, из семи районов нам известны названия двух; это районы ткачей шерсти и башмачников. Вероятно, здесь ясно выступает то, что в прочих городах остается скрытым под более древними и важными именами, а именно, что более крупные города Азии сплошь да рядом содержат в своих стенах не только множество ремесленников, но также и многочисленное население рабочих, занятых в мастерских. Основой торговоденежного оборота Малой Азии являлось местное производство. В этой провинций не было условий, благоприятствующих развитию крупной заграничной импортной и экспортной торговли с Сирией и Египтом, хотя в Малую Азию ввозились некоторые предметы торговли из восточных стран, например галатские торговцы ввозили значительное число рабов²¹⁴. Однако если — как это, по-видимому, и было — римские купцы были здесь столь многочисленны в каждом большом и малом городе, даже в таких местах, как Илион и Ассос в Мизии, Примнесс и Траянополь во Фригии, что их союзы участвовали в публичных церемониях наряду с гражданами; если в Гиерополе, в одной из внутренних областей Фригии, один фабрикант (epyaoxvQ велел написать на своей надгробной плите, что в течение своей жизни он 72 раза плавал в Италию вокруг мыса Малей, а один римский поэт изображает столичного купца, который спешит к порту, чтобы не дать своему клиенту из недалеко отстоящей от Гиерополя Кибиры попасть в руки конкурентов, то все это дает картину оживленной промышленной и торговой деятельности не только в портовых городах. О непрерывных деловых сношениях с Италией свидетельствует также язык; многие латинские слова, вошедшие в употребление в Малой Азии, были занесены римскими купцами; так в Эфесе даже гильдия ткачей шерсти носит латинское название²¹⁵. Всякого рода учителя и врачи приезжали в Италию и прочие страны латинского языка преимущественно из Малой Азии, где они часто приобретали значительное состояние и привозили его с собой на родину; среди тех лиц, которым города Малой Азии были обязаны сооружением зданий и пожертвованиями капиталов, видное место принадлежало разбогатевшим врачам²¹⁶ и литераторам. Наконец, случаи переселения крупных семей в Италию из Малой Азии встречаются позже и реже, нежели случаи переселения из западных областей империи; из Вьенны и Нарбона было легче переселиться в столицу империи, нежели из греческих городов, да и правительство в раннюю эпоху империи не было склонно привлекать ко двору знатных муниципалов Малой Азии и вводить их в среду римской аристократии.

Если оставить в стороне тот изумительно ранний расцвет, которого достигли на этих берегах ионийский эпос и эолийская лирика, начатки историографии и философии, пластики и живописи, то как в науке, так и в искусстве великой эпохой Малой Азии является время Атталидов, которое верно хранило воспоминания о той ранней, еще более великой эпохе. Если Смирна оказывала божеское почитание своему гражданину Гомеру, выпускала в его честь монеты с его именем, то в этом выражается господствовавшее во всей Ионии и во всей Малой Азии убеждение, что божественное искусство снизошло на землю именно в Элладе, и главным образом в Ионии.