Рисунок с уменьшением на тридцать лет

Июль

На солнце бродят молодые вина,

кузнечики настроили сурдинки,
фарфоровые чашечки жасмина
осколками ложатся на тропинки.

И каждый божий день в парадном блеске

является очам, высок и светел.
Закинув к небу складки занавески,
по комнате гуляет теплый ветер.

Нежнейшим ладом тонкострунной лиры

позвякивают в жаркий день кастрюли,
прочь изгоняя желчный смех сатира, —
недоброта неведома июлю.

И кровяными шариками лета

под небом голубым краснеют вишни…
Как золотые, чистые монеты,
чеканятся торжественные вирши.

1992

«Как тело рубенсовской женщины…»

Как тело рубенсовской женщины,

над садом проплывает облако.
Сегодня я с бездельем венчана,
и все дела сегодня – побоку.

Я на скамеечке, овеяна

жасминных чашек ароматами,
природы сделалась поверенной.
с делами развелась и с датами.

Под свежей яблоневой кроною,

мохнатым пледом не замотана,
любуюсь царствием пионовым,
не одержимая заботами…

В калитку, далями уменьшена,

кристальным воздухом ухожена,
вошла безоблачная женщина,
точь-в-точь на облако похожая.

На пляже в Хургаде

1

Пустая тетрадка томилась в портфеле,
который томился на солнечном пляже.
И небо, и пальмы, и глуби, и мели
казались исполненным кем-то коллажем,

поскольку не полнились духом и смыслом,

давно коротавшими век свой в изгнанье…
Метались в сознанье бесплодные числа,
к песку припечатав больное сознанье.

Но вот шевельнулась пустая тетрадка

и, тяжко робея, легла на колено.
И мысль, разбегаясь ни валко, ни шатко,
пыталась прорваться из давнего плена.

И вмиг показалось – не утром, не ночью,

а в полдень: пахнуло забытым, зарытым,
невиданным долгие годы воочью,
как будто сокрытым мудреным корытом.

Пахнуло и – поймано это движенье

неясно к чему, к непоставленной цели.
И, кажется, плоть обрело окруженье —
и небо, и пальмы, и глуби, и мели.

2
И снова небо смотрит свысока,
как предназначено ему по роли.
Хоть редки над Египтом облака,
однако выпали на нашу долю.

А думалось, что смуглые сыны

земли, присыпанной песчаной пудрой,
про дождь и снег лишь редко видят сны,
в поту холодном просыпаясь утром.

Я пристально смотрю на облака,

пытаясь угадать их направленье,
как делаю на севере, пока
идут дожди по щучьему веленью,

где тамошняя щука не спешит

придерживаться сказочной модели
и возвести надежный щучий щит
от града, от жары и от метели.

Но здесь законы солнца и луны

неясны в их заходах и сияньях…
И с пляжа ветром вмиг унесены
разочарованные россияне.