Риторика в тени пирамид

Странное высокомерие, пренебрежение к труду, аристократическую изнеженность проявляют люди, далеко не самые богатые и знатные. Более того, пренебрежение распространяется на плоды труда. «Позаботься, господин брат, о том, чтобы собственную часть и чужую охранять и беречь как брат и как труженик и не терпеть других, не обращающих никакого внимания»^{524}. Оказывается, есть люди, «не обращающие никакого внимания» на нажитое имущество. Кто они такие? Киники? Христиане? Ведь учил же Иисус: «Итак, не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники»^{525}.

Призывы к трудолюбию противостоят нерадению и беспечности. Горион уговаривает своего сына Гориона: «Трудись более ревностно и будешь счастлив. Не будь нерадив»^{526}. «Не будь нерадив в работах землевладельца (геуха)… ведь я знаю твою серьезность и разумность», — обращается сын к отцу^{527}. Более понятная ситуация— отец читает нравоучение сыновьям: «По просьбе моей (а я просил вас лично и теперь пишу настоятельно) прощайте друг другу и любите один другого. Насчет работ на винограднике, как я писал вам, не будьте нерадивы, сколько у вас хватит сил»^{528}.

Среди всех этих порицаний нерадения одиноко стоит похвала трудолюбию некоего Патрона: «Патрон же, да минет его сглаз, ревностно трудится»^{529}.

Когда письма касаются наемных работников и рабов, авторы также возмущаются нерадением, а не восхищаются трудолюбием. «Пошли (продукты) учителю моей дочери, чтобы он был трудолюбив с ней»^{530}. «Рабыню мою словами заставь быть трудолюбивой, если же Тамун родит, заставь ее быть трудолюбивой в отношении плода»^{531} — даже при уходе за ребенком трудолюбие немыслимо без принуждения! Управляющий пишет хозяину, что «заплатил работникам жалованье их вплоть до сегодняшнего дня… Не только получили они положенное от меня, но и задаток, и неразумно бросили меня и пришли к тебе. Не показывай боязни, что они не будут исполнять твоих указаний. Они много могут лениться»^{532}. Исидор требует от своего брата Аврелия: «Не позволяй плотникам совершенно бездельничать»^{533}.

На том же противопоставлении трудолюбия и лености построена защита в суде. О ткачах говорится: «Ты и сам знаешь, Господин, что они немало пользы приносит общественным делам… Но строители в столь неотложной нужде сочли справедливым видеть в этих людях только лентяев». О некоем Павле здесь же (в протоколе заседания суда) сказано как о «прилепившемся к аскезе (изучению) ремесла»^{534}. В споре по поводу регистрации земли адвокат превозносит трудолюбие своего клиента и его отца^{535}. Префект отвечает солдатам на их прошения, приказывая каждому идти на свое место и не лениться^{536}.

Итак, проповедь трудолюбия в письмах полемична. Полемика ведется не с предрассудками высших классов, а с настроениями друзей, родных и слуг авторов писем. Настроения эти весьма прискорбны: леность, стыд перед жизнью на жаловании, пренебрежение к труду. Даже на собственное хозяйство «не обращают внимания», заботы о нем ставят ни во что. Самое удивительное, заражена такой психологией не элита, но широкие массы жителей Египта.

Идет ли здесь речь о «пережитках прошлого» или о чем-то новом, о порождении имперской эпохи? Выше мы уже писали: в птолемеевских и раннеримских письмах нет не только похвалы труду, но и высказываний обратного рода. Эпоха второй софистики дает образцы таких «обратных» высказываний.

Воин Аполлинарий делится радостью со своим отцом Сабином: «В то время как другие целый день рубят камень и делают другие дела, я доныне не только не претерпел этого, но, когда я попросил Клавдия Севера, консулярия, чтобы он сделал меня своим писарем, тот сказал: «Места сейчас нет, но пока что я сделаю тебя легионным писарем с надеждой на продвижение». И с этим назначением я отправился от консулярия легиона к корникулярию»^{537}. Аполлинарий прямо-таки цитирует древнеегипетское поучение писцу: «Будь писцом, чтобы быть избавленным (от участи) воина, чтобы мог ты воскликнуть и (люди) также сказали бы: «Вот я», и чтобы был ты освобожден от мучений (физических работ)…»^{538}. И это, вероятно, не случайное совпадение. В другом письме читаем: «Благодарение Сарапису и Агате Тюхе, что, когда все целый день изнуряются, обтесывая камень, я как принципал хожу вокруг, не делая ничего»^{539}.