Ритуал

В первом эпизоде я провалился в мозаику кадров собственного шестнадцатилетия. Я заново перепросматривал поблекшие картины минувшего, обретшие неожиданную остроту и яркость, испытывал прежние эмоции, участвовал в принятии мучительных решений, подавлении или активации волевых импульсов, словом, переживал тот день заново. И тем не менее продолжал видеть и хари лилипутов, и мрачный интерьер подземелья. Самое удивительное, что моя нервная система не испытывала при этом особых затруднений. Но постепенно я стал персонифицировать себя с тем, прежним Серегой Гордюковым, едущим в скором поезде покорять мир.

Заснеженные поля, лежащие за окнами тамбура, уступают место черным холмистым прогалинам. В эти места весна пришла раньше. Желтеют сосны, то и дело попадающиеся на пути следования. Мы уже два часа в пути.

Мы – это четверо друзей, толпящихся в тамбуре. Мимо пробегают какие-то хмурые постройки, незначительные поселения, где наш поезд не делает остановок. Все уже выкурили порядочное количество сигарет, однако, с чувством некой обреченности, мы распределяем между собой еще по одной. На стыках трясет особенно сильно. Пашка, щедро сдабривая речь ненормативной лексикой, высказывает вслух свое мнение о работниках железной дороги:

– На фига тогда места писать в билетах, если они все равно заняты!

– Это все проводники, – говорит Серега. – Тут же в глуши безвластие. Они подбирают на станциях «левых», сажают их, а тем, кто купил билеты в кассе, ничего не достается. И не докажешь.

– Когда рейсы сокращают, всегда так, – философски замечает Юрик.

– Ничего, станций через пять половина встанет, – обнадеживает Серега, – вот тогда надо быстренько садиться.

– А до этого что делать? – говорю я. – Я уже забодался тут. И вымазался весь.

– Не знаю.

Меня осеняет:

– Предлагаю продолжить праздник. Встретить шестнадцать лет в поезде – это круто!

«Заметь, это предложил ты! – строго сказал голос наблюдателя моего трансового путешествия. – Ты во всем виновен!» Я вздрогнул от неожиданности.

– Здесь пить? – Юрик морщится.

– Зачем тут? В вагоне-ресторане.

– Точно, – говорит Серега. – Там и места есть. Поедем, как белые люди.

Сопровождая поход колкими солеными шутками, компания отправляется в вагон-ресторан и занимает столик. Все довольны, только Юра, кажется, скрывает раздражение. Я вспоминаю, что вчера он и Серый, который приходится ему старшим братом, торжественно клялись друг другу завязать с алкоголем. Я благодарен ему за то, что он не высказывает свое недовольство вслух. Мне действительно хочется продолжить пирушку, прерванную родителями накануне. Они-то, бедняги, уверены, что мы едем устраиваться на работу, а нам охота просто попутешествовать. Только Сергей, он самый старший из нас, действительно нашел себе заработок в крупном городе.

– Пить много не будем, – говорит он. – Так, просто посидим, время убьем.

Нам приносят первую бутылку водки и хилую закусь. Стук пластмассовых рюмок.

– Ну, за твои шестнадцать!

– Чтобы поездка удалась!

Юрик оставляет в рюмке половину содержимого.

Мы рассчитываемся за третью бутылку. Я с некоторым удивлением, но полон пьяной беззаботности, откладываю несколько крупных купюр. Предполагалось, что денег хватит надолго, но такими темпами они кончатся гораздо раньше. За окнами темнеет. Пашка и Серега громко спорят и выходят из вагона.

Мы с Юрой понимаем, что праздник себя исчерпал, и решаем проверить, освободились ли места. Старушки с узлами, женщина с тремя маленькими дочками испуганно вглядываются в наши хмельные физиономии. Остальные пассажиры, плохо скрывая презрение, медленнее, чем следовало бы, убирают ноги, освобождая нам проход. Свободны только две верхние полки. Мы взбираемся на них прямо в туфлях. На них грязно, в беспорядке навален хлам вроде подушек и матрацев. Мы кое-как устраиваемся. Юра подкладывает под голову куртку и пытается уснуть. Я добываю из сумки фантастический роман и пытаюсь читать в почти сумеречном освещении.

Я вижу мир глазами Юрика. Ему не спится. Он беспокоится о брате. Спрыгивает, пробирается из вагона в вагон, пьет невкусную воду из бака с краником. В поезд набилось еще больше народа. Люди на корточках сидят в тамбуре, тесно прижавшись друг к другу и своей поклаже. Наших друзей нигде нет. Наконец, он видит Пашку, угрожающим тоном беседующего с каким-то хлипким подростком. У Пашки блестящие глаза и раскованные, но неверные движения.

– Где живешь? – сурово вопрошает он.

Парень что-то бурчит.

– Города рядом, приеду – найду! – говорит Пашка, обращает внимание на Юрика и отпускает жертву.

– Где брат?

– За бутылкой пошел.

– Хватит вам пить.

– Да ладно!

Наблюдатель снова меняется. Теперь это неизвестная женщина, возвращающаяся из туалета. Она замечает двух неудержимо хохочущих молодых людей, стоящих в тамбуре. Между ними сидит невменяемо пьяный мужчина в шапке из ценного меха; склонив голову на колени, он спит. Еще недавно он пил с ними. Парни ломают язык, пытаясь придать произносимой абракадабре кавказское звучание. Их пальцы шустрят в шапке сидящего. «Алкашня», – думает женщина, проходя мимо.