Ритуал

Думая о своем, я не сразу заметила, что нас уже окружают книги. Деревянная лестница заворачивалась вокруг своей оси, а вокруг нее вниз спускались бесконечные полки, насколько хватало глаз. На корешках значились номера и только иногда я замечала названия, фамилии, что-то информативное. Мне вдруг подумалось, что для цели, которую преследовал Хал, в этом архиве пришлось бы провести не один день, а может, и не один месяц. Спуск все не прекращался, как и залежи книг вокруг, они словно парили в темноте, кружили голову. Или это делала узкая лестница. Или близость самого Посмертья. Или объяснение еще проще: все дело во мне, ведь это я двигалась к неизбежному, шаг за шагом, так быстро, что пульс зашкаливал.

Наконец, спуск закончился, дышать стало немного легче. Хал молча указал сначала в одну сторону, потом в другую. И еще раз, и еще. От лестницы по сторонам расходились лучи-коридоры, стены каждого из них заставлены книгами, дневниками, чем-то еще. С номерами, буквами, символами… и так на сколько хватало глаз. Всего я насчитала двенадцать коридоров, и даже со своего места видела, что это только начало, от этих коридоров ответвлялись новые и новые, и так до бесконечности. Это не архив, это лабиринт, из которого можно никогда не выбраться. И ничего здесь не найти.

Храм надежно хранит свои тайны. Самое время и Актеру это понять.

Я поймала его удивленный взгляд и пожала плечами:

– Ты ведь не думал, что все обойдется вскрытием замков?

– Второй шанс может выпасть нескоро, – ответил он без эмоций. – Мы должны попытаться. Тем более, я ведь говорил: у меня есть некоторые номера, и даже тут должна быть система. Мы найдем, что требуется. Время есть.

– Хорошо. Называй первый номер…

Глава 18. Звук захлопнутой ловушки

Язык способен изменить сознание. Фраза известная, но ее глубинный смысл открылся мне совсем недавно, ведь я овладел языком, способным изменить не только сознание одного конкретного человека, но и весь мир.

Из личных дневников Ренана Гранфельтского.

Мы свернули в один из коридоров. Уже через несколько шагов лестница за нашими спинами утонула в темноте, коридор вытянулся в линию, которой не было конца. Ни с одной стороны, ни с другой. Если не знать точно, откуда пришел, можно потеряться уже здесь, в двух шагах от спуска. Несмотря на холод, я сняла рубашку и оторвала рукава, остатки надела обратно. Нещадно разделив рукава на мелкие куски, бросила на пол первый.

Хал увидел, чем я занимаюсь, и покачал головой:

– Не волнуйся, эти лабиринты ничем не отличаются от тех, что в Низменности.

– Предпочитаю все же поволноваться.

– Хорошо. Кажется, нам туда…

Мы трижды повернули направо, еще два раза налево. Номера на книжных корешках сменялись буквами и обратно цифрами. Система, если и присутствовала (а в этом я не сомневалась), то разгадать ее вот так на ходу не получалось. Поэтому я сосредоточилась на поворотах и дороге. А еще выжидала, и с каждым новым шагом подскакивал пульс. Порой мне казалось, что Актер слышит, как громко стучит мое сердце, как пытается вырваться из груди. Кто же знал, что это будет так тяжело, невыносимо и удушливо.

Хал отдал мне факел и отвернулся, глядя на полки. Так быстро? Я смотрела на деревянный наконечник факела и не могла пошевелиться. Руки окоченели, пальцы не двигались. Тело казалось чужим, оно словно изо всех сил отвергало то, что задумала голова. Говорят, когда человек врет, тело начинает этому сопротивляться, именно поэтому вперед пробиваются странные, нетипичные жесты нервозность, потливость. Что же происходит с телом, когда человек пытается совершить самое страшное? Пожалуй, вот я и узнала ответ.

Я зажмурилась, перехватила факел и одним движением ударила Актера по голове. Рука у меня всегда была тяжелой, Хала по инерции впечатало в книжные полки, он упал на колени, но не отключился. Его крепкая голова одержала победу над моей тяжелой рукой. Но ведь я была на ногах, да еще с оружием, полная решимости, а он стоял на коленях и пока даже не понял, что случилось.

Я подошла ближе и ударила еще раз. Хал свалился на каменный пол, но успел подставить руку. Даже второй удар не смог вырубить его до конца. А на третий я оказалась не способна. Тело, совершившее самый гадкий в своей жизни поступок, сломалось и отказалось подчиниться. Сначала я попятилась, глядя, как Хал упирается руками в пол и трясет головой. А потом развернулась и побежала со всей скоростью, на которую была способна.