Рюбецаль

Я иду по сосновому лесу. На земле лежит спящая девушка. На ней голубая военная форма, но какой страны, непонятно, и без знаков различия. Ее густые и длинные солнечно-светлые волосы застилают землю на метр вокруг головы. Я подхожу все ближе, попутно замечая, что лес уже не сосновый, это не стволы деревьев, а стебли гигантских цветов, но как бы ненатуральных, похожих на лотосы с египетских фресок, красно-сине-золотых. Я склоняюсь над девушкой и вдруг понимаю, что это вовсе не девушка, а юноша. Вот и волосы уже короткие, и черты лица тверже, явно мужские. Это я сам.

11

Антон прилетал в Москву каждый год на несколько дней, и весь год Антонина ждала тех нескольких дней. Один раз с ним была Петра, и главным образом ради нее они втроем посетили Кусково и Архангельское, Третьяковку и ГМИИ им. Пушкина, где смена выражений на лицах ее спутников перед копией портала Фрайбергского собора раскрыла Антонине горькую несуразность и бесчестье прохода здесь в эти врата, а главное – мимо них[17].

Несмотря на то, что симпатия между Антониной и Петрой зародилась почти мгновенно, все трое пришли к одному выводу: повторять опыт не стоит. В эти недолгие ежегодные визиты Антон и Антонина хотели бывать только друг с другом, и каждый год уменьшалась доля их разговоров, отводимая отцу. Они подолгу бродили по Москве, пригородной электричкой ездили в Подмосковье, наугад выбирая станцию, на которой сойти. Однажды, когда они шли по улице, Антонина спросила, почти не разжимая губ: «По-твоему, за нами наблюдают?» Антон пожал плечами.

Саму Антонину удивляло, что прогноз Марка, вполне правдоподобный, как ее убедили собственные размышления, не сбылся, что переписка с обменом фотографиями обошлась без последствий. Значит, бывает, что последствия не наступают и кара удаляется, как громыхнувшая вдали гроза; впрочем, ни ликования, ни даже облегчения это не давало. Разве что на турпоездку в ГДР и Чехословакию для Антонины кем-то наверху раз за разом накладывалось вето, пока, наконец, Антон не употребил все свои связи. Антон и Петра встретили ее и поселили у себя. Втроем они съездили на автомобиле по маршруту Карл-Маркс-Штадт – Карловы Вары (от Карла к Карлу, пошутил Антон), с остановкой во Фрайберге; до Либерца ехать было далеко, а главное, Антон не мог туда возвращаться. В отношении «карловых» пунктов отправления и прибытия путешествие доказало папину правоту, но со средневековым Фрайбергом вышло и так, и совсем иначе. Его знаменитый собор, внутри обширный и укромный одновременно, светлый и затененный, как поляна в лесу, вряд ли притягивавший отца в этом так любимом им городе, чьи виды он рисовал по памяти много лет спустя, – именно собор, особенно когда Антонина обходила вокруг резной кафедры шестнадцатого века, поддерживаемой деревянными горняками, она безошибочно узнала как место на земле отца и место отца на Земле.

1989

Когда ей стало известно о вакансии старшего научного сотрудника в минералогическом музее, Антонина недолго взвешивала «за» и «против». Директор института, как она и предполагала, сделал вид, будто чуть ли не оскорблен просьбой об увольнении, впрочем, громом среди ясного неба явилась эта просьба со стороны дочки Игоря Ивановича, а не научного редактора вполне затхлого институтского вестника. Он пытался дознаться причины, но ни первую – что в институте больше нет тех, кто ее здесь удерживал, – ни вторую – что она обязана самой себе хоть мало-мальски изменить свою жизнь, теперь или никогда, – Антонина ему, разумеется, не доверила.

В музейный коллектив Антонина вписалась лишь после того, как взяла на себя кружок для школьников по субботам, за который доплачивали копейки и который никто брать не желал. Антонине просто нужно было убить один из выходных, но об этом, для других, семейных, докучном обременении она потом не пожалела. Как всякому «молодому» педагогу, независимо от возраста, ей нравилось, что ее слушают, она наслаждалась свободой в знакомом ей до точки мире, при этом от детей многого не ждала. В ее власти был процесс, но не результат. Антонина старалась лишний раз не переводить взгляд с экспонатов на лица, и все же лица поневоле запоминались, рождали мысли и чувства, за которыми влеклось отношение.

Очередное занятие было посвящено окраске минералов и проводилось у стенда с соответствующей экспозицией. Откуда пятна другого цвета на некоторых минералах? Эти пятна – на самом деле тонкие пленки различных вторичных минералов на поверхности кристалла, их называют налетами и примазками. Один паренек толкнул другого локтем, показал на кого-то глазами, поднес палец к щеке и громогласно прошептал: «Примазка!..»; остальные изобразили подавляемый смех. Речь шла о Кирилле Андронове, чье родимое пятно как бы сползало от нижнего века вниз, закрывая полщеки, и напоминало след ожога. При этом мальчик был очень рослым, и его голова возвышалась над головами сверстников, так что изъян казался нарочито выставленным на обозрение.