Роберт Фрипп — От Алого Короля до Искусного Мастера

Фрипп говорил своей миниатюрной аудитории ужасные вещи — читал иронические лекции по музыкальному бизнесу, страстно рассуждал о природе творческого прослушивания музыки, хладнокровно демонстрировал свою эрудицию или, встав, играл роль комика. Однако поскольку очень многое из того, что он говорил, напрямую зависело от того, как он это говорил — от синхронизации, языка тела, тона голоса, выражения лица, риторических профессиональных фокусов — лишь единицы из многих рецензий на его выступления могли сколько-нибудь существенно передать ускользающее присутствие этого человека. И, разумеется, Фрипп, скорее всего, так и хотел.

Как сообщается в Variety, на июльских концертах Фриппертроники у Мадам Вонг в Лос-Анджелесе:

Фрипповские объяснения технологии этой системы… и лежащий в их основе его взгляд на мир были столь же поразительны и гипнотичны, как само музыкальное представление — несмотря на некоторые проблемы с поведением аудитории, вызванные неспособностью полностью усвоить его космологию. Идеи Фриппа хоть и били в самую точку, но были столь противоположны привычному представлению публики о том, как должна подаваться музыка и о том, как музыкальной индустрии нравится её подавать, что многие, вероятно, так и не поняли самой сути. И всё же для огромного большинства присутствовавших людей, способных отбросить предубеждения относительно природы отношений между исполнителем и публикой, впечатление было абсолютным. (Керк 1979А, 78)

Появления Фриппертроники в таких местах, как лондонский «Пицца-Экспресс» в Ноттинг-Хилл-Гейте создали для публики уникальные дилеммы; Ричард Уильямс размышлял: «Нужно ли стыдиться заказывать какой-нибудь «америкэн-хот» с салатом из моззареллы и бокалом кьянти, когда тут же выступает знаменитая рок-звезда? В рассудительном поведении Фриппа была твёрдая гарантия того, что любая реакция будет правильной.» (Уильямс 1979, 40) Как сообщал Аллан Джонс, рецензировавший для Melody Maker концерт в лондонском Virgin Records Shop 26 апреля, сама близость Фриппа к публике давала ей возможность видеть, что именно он делает с регуляторами магнитофонов, педалями и т. д. — было такое чувство, что можно увидеть мысли Фриппа, принять участие в его решениях. Джонс заключил, что «весь процесс создания музыки был, таким образом, демистифицикацией.». В какой-то момент отношения публики и исполнителя становятся замкнутой петлёй, и Джонс почувствовал, что публика может обнаружить, своё настоящее «влияние на курс и форму музыки», которую играл Фрипп. (Джонс 1979В, 40)

Далее Джонс отметил уверенность и хорошее настроение Фриппа, то, как легко и добродушно он терпел разговоры в публике, смешки и намеренные скандальные выпады (как-то раз кто-то громко пёрднул). После музыки он «просто заворожил большинство слушателей», объясняя идею маленькой, мобильной и разумной единицы и предзнаменования близкого апокалипсиса, одновременно «весело рассуждая о Пути к 1981-му и последующему Нисхождению к 1984-му.» (Джонс 1979В, 40)

Наверное, «типичного» концерта Фриппертроники никогда не было, и в том состояла вся суть дела: каждое выступление формировалось своеобразием места, временем дня, характером публики и настроением исполнителя. На некоторых платных концертах (как например, в июне на «Кухне») Фрипп включал в цену билета стоимость кассеты с записью лекции Беннетта. Подобные действия вкупе с частыми упоминаниями Фриппа о вещах, имеющих отношение к Четвёртому Пути, привели к неизбежному противодействию и обвинениям: Фрипп пытался вести пропаганду, он попал под влияние гурджиевского мистицизма и т. д. (Вообще-то обвинители Фриппа — по крайней мере, в тех рецензиях, которые я читал — не давали себе труда разобраться и объяснить, кто же такой был Гурджиев.)