Роберт Капа. Кровь и вино: вся правда о жизни классика фоторепортажа…

Вместе с шотландским доктором они отошли к новой линии противостояния, которая образовались между Брунете и соседней деревней Вильянуэва. Вдоль дороги можно было видеть множество трупов и умирающих людей. Герда не стала их снимать: у нее кончилась пленка. В Вильянуэва двое мужчин попросили врача помочь их раненому другу. Они подняли одеяло, укрывавшее их товарища, – у него были страшно изуродованы ноги. Мимо проезжал танк республиканцев, они поместили на него раненых и поехали вместе с ними. Снова показались вражеские самолеты. Танк остановился у побеленного крестьянского дома, двор которого был завален трупами и умирающими.

Показался черный фургон с тремя ранеными. Герда и Аллан остановили его и попросили их подбросить. Герда вскочила на подножку. «Сегодня вечером у нас в Мадриде будет прощальная вечеринка, – сказала она. – Я уже купила шампанское»[117].

Внезапно к машине вынесло еще один танк республиканцев, водитель которого потерял управление. Танк врезался в бок машины и раздавил Герду. Аллана отбросило в ближайший кювет. Следующее, что осознал Аллан, – он лежит на обочине дороги в разорванных и окровавленных брюках, но боли не чувствует. Он позвал Герду. Двое солдат подбежали к нему и втащили в канаву. Затем он увидел лицо Герды. Она кричала, ее глаза умоляли помочь ей, но у него отнялись ноги.

Снова налетели самолеты франкистов, и солдаты побежали в убежище. Когда самолеты скрылись, Аллан снова позвал Герду. Ему сказали, что ее увезли в машине скорой помощи. Он спросил, где ее фотоаппарат. Никто этого не знал. Затем кто-то протянул ему ремень Герды – его деревянная пряжка была раздавлена. Через несколько минут он потерял сознание. Его отвезли в госпиталь в монастыре Эскориал.

Госпиталь представлял собой бывшую иезуитскую школу для детей, в ней были большие общие спальни. В отдельных комнатах лежали тяжело раненные. Аллану сообщили, что Герда здесь, ей только что сделали сложную операцию. Английская медсестра сказала, что она в шоке, но может выжить. По-видимому, когда Герду принесли сюда на носилках, она была в сознании, потому что попросила врача отправить телеграммы редактору Ce Soir и Капе.

Поздно вечером Герду зашла проведать американская медсестра Ирэн Шпигель. Позднее она рассказывала:

Танк разворотил ей живот. У нее были очень серьезные абдоминальные травмы – все внутренности вывалились наружу. Я помню, что Тед Аллан был там и хотел ее увидеть. Но я не могла пустить его к ней, потому что мне сказали, что из-за сильных болей ей нужен покой. Если бы я знала, что она умрет, то я бы позволила им встретиться. Но она о нем не спрашивала. Единственное, о чем она спросила: «Что с фотокамерами? Они ведь новые. Они целы?» Она умерла, просто закрыла глаза. Я дала ей морфин – у нас не было пенициллина или антибиотиков, – и в конце она не испытывала боли. Я хорошо помню, что она была очень красивой, она могла бы стать кинозвездой. И она ничего не боялась…[118]

Аллану сказали, что Герда умерла, только в 6 часов утра в понедельник, 26 июля. Его сын, доктор Норман Аллан, рассказывает, что смерть Герды преследовала отца до самой его кончины в Монреале в 1995 годуⁱ.

* * *

27 июля Капа в Париже купил газету L’Humanit'e и в кратком отчете о положении дел в Испании прочитал: «Как сообщается, во время боя под Брунете была убита французская журналистка мадемуазель Таро». Капа был ошеломлен. Неужели это правда? Но позже в этот день ему позвонил Луи Арагон, главный редактор Ce Soir. Герда действительно погибла.

Пока Капа ждал в Париже, когда тело его возлюбленной вернется из Испании, левая пресса Европы успела канонизировать Герду, возвысив ее от безрассудного репортера до антифашистской святой. Ce Soir напечатал сотни соболезнований и страницу за страницей отводил для описания ее жизни. Life назвала ее «вероятно, первой женщиной-фотографом, погибшей во время боевых действий»[119]. Только в пятницу 30 июля 1937 года гроб с телом Герды прибыл в Париж. На вокзале Аустерлиц его встречали товарищи-коммунисты и многочисленные друзья, члены семей Капы и Герды. Среди встречавших была и Рут Серф, которая хорошо помнит толпу из десятков тысяч членов коммунистической партии, которые составили похоронную процессию на следующий день, 26-й день рождения Герды. Процессия прошла от Центра культуры до кладбища Пер-Лашез.