Робеспьер

В августе 1790 г. Робеспьер получает письмо выборщика департамента Эн; его тема банальна. Автор сообщает о слухе про утрату свободного рынка своей деревни, Блеранкур, и в этой ситуации взывает к тому, кого он знает, говорит он, "как бога по его чудесам"[111]. Его зовут Луи Антуан де Сен-Жюст. Ему почти двадцать три года. Это первое взаимодействие между двумя мужчинами. Прежде, чем заключить, Сен-Жюст пишет: "Вы не только депутат одной провинции, вы депутат всего человечества и всего государства (de la Republique)"[112]. Идея вновь появляется в июле следующего года в письме директории департамента Буш-дю-Рон: "Все французы – братья, во всех департаментах Империи истинные патриоты должны помогать друг другу, именно по этой причине мы обращаемся к одному из законодателей, наиболее осведомлённых о подлинных правах человечества". Вместо того, чтобы написать одному из избранных от их департамента, они обращаются к Робеспьеру, представителю нации, защитнику человечества. Именно в повторяющемся утверждении его принципов, а также в его удивительной защите Тулона или Авиньона, следует искать истоки этого образа.

Если Робеспьер неоднократно поддерживает на заседании жителей, Национальную гвардию и муниципалитет Тулона, если он ведёт особую переписку с властями города, то это потому, что напряженность, волнующая жизнь этого порта в начале декабря 1789 г., интересуют всю Францию. За увольнением двух рабочих арсенала за их членство в Национальной гвардии, за этой толпой в гневе, за этими выстрелами солдат, которых едва удалось избежать, и арестом офицеров, чтобы успокоить умы, Робеспьер видит сложные задачи: внушить патриотизм военным, сделать мирным сосуществование солдат-граждан (военных) и граждан-солдат (национальных гвардейцев), поддержать муниципалитеты, которые, как Тулон, отказались провозглашать закон о военном положении… Робеспьер возлагает ответственность за происшествие на командующего эскадрой, графа Альбера де Риона, и его офицеров, которых он обвиняет в "заговоре против свободы". В январе 1790 г., когда Собрание готовится принять меры по умиротворению, он этому противится. Если больше нет виновных, то нет больше и жертв. Он уже полностью отказывается от милосердия. За это он приобретает дружбу тулонских патриотов, и в июне 1791 г. муниципалитет жалует ему звание "гражданина" города.

В деле папского анклава Авиньона Робеспьер также хочет защитить именно интересы свободы, Франции и человечества: "Дело Авиньона – это дело вселенной", - пишет он в ноябре 1790 г. В этой битве он далеко не одинок. Начиная с сообщения о напряженности между Авиньоном и Карпантра, начиная с формулировки требования вхождения Авиньона в состав Франции, сильное движение в пользу присоединения передаётся Собранию. Робеспьер сразу высказывается за объединение. В своей речи за ноябрь 1790 г. он приводит аргументы в адвокатской манере, доказывая различными способами, что требование авиньонцев справедливо, и что следует пойти ему навстречу: если продажа Авиньона папству (1348) незаконна, так как нельзя продать народ, то они – французы; если авиньонцы – не французы, то они могут ими стать. Авиньонский муниципалитет и клуб благодарят его; его даже назначают "действительным членом" клуба. Робеспьер отвечает Друзьям Конституции: ваше "одобрение является в моих глазах наиболее лестной наградой за мою преданность [вашему] делу и делу всего человечества; […] Защищая авиньонцев, я защищал справедливость, свободу, родину, я защищал самого себя"[113] (3 января 1791). В собрании и в Якобинском клубе он многократно повторяет свои аргументы в апреле 1791 г., далее обращая внимание на риск контрреволюции; только объединение может его победить. Однако оно происходит только 14 сентября 1791 г.

Робеспьер не просто депутат одной провинции, а затем одного департамента. Принципы связывают его с куда более далеко идущими целями. Его диссонирующий голос действительно хочет стать голосом нации, целой нации, потому что он – представитель суверена. Он хочет также быть голосом человечества, так как ценности Революции универсальны. Это стремление проявляется, начиная с "К народу Артуа", и впоследствии не перестаёт развиваться: в своём "Предложении о возврате коммунальных угодий", примерно в декабре 1789 г. он полагает, что главный долг депутата – выказывать своё "рвение ради интересов народа и ради счастья человечества". В мае 1790 г., во время дебатов о праве войны и мира, он восклицает: "Именно здесь время начать эту великую революцию, которая распространится на все части света". В мае 1791 г. он уточняет: народ – "это одновременно цель, причина и опора этой славной революции, которая […] должна потрясти мир, чтобы его возродить". Все депутаты-патриоты убеждены, что начинается новая эпоха, но многие отказываются делать из этого такие же выводы, как он.

Глава 11

Это человек "незаурядный"