Робинзон Крузо

Большую изобретательность проявил я и в плетении корзин. Их стало у меня великое множество, на все случаи жизни: для зерна и винограда, травы и поленьев, рыбы и хлеба; некоторые служили для переноски вещей и даже для мусора. Когда я шел на охоту, то брал с собой специальную корзину, чтобы, к примеру, убив козу, освежевать и подвесить тушу, а часть мяса доставить в корзине домой. Если мне удавалось найти черепашьи яйца, то я мог забрать их все сразу…

День сменялся ночью, солнце – дождем, приливы – отливами; я окончательно забыл не только большие города и страны – я не помнил даже, как выглядит мое прежнее лицо.

Глава 28 Робинзон-фермер

На одиннадцатом году моего пребывания на необитаемом острове запасы пороха подошли к концу. Эта потеря была очень ощутимой, так как заменить порох я ничем не мог. Меня это не на шутку озаботило.

Еще на третьем году моей жизни здесь я поймал и приручил молодую козочку. Я хотел найти ей пару, но у меня ничего не получилось. Бедняга осталась в одиночестве и состарилась без потомства. Умерла она уже в преклонном возрасте – мне не хватило духу пустить ее на жаркое.

С тех пор меня не оставляла мысль попробовать ловить коз живьем. Особенно хотелось мне завести дойную козу с козлятами. Сначала я ставил силки, которые за неимением стальной проволоки делал из бечевы. Козы в них попадались, но тут же рвали непрочную бечеву, а приманку съедали. Пробовал я и «волчьи ямы». В тех местах, где коз водилось множество, я вырыл несколько углублений, прикрыл их рогожей и набросал сверху сена и листьев. Животные приходили – я видел вокруг ям следы козьих копыт, – съедали корм и уходили прочь. Но я не отчаялся, немного видоизменил устройство ловушки, и уже на другой день в одной из ям ревел дряхлый козел, а в другой, побольше, блеяли козлята – один самец и две самочки.

Старика я выпустил на волю, и он, злобно боднув попавшееся на дороге дерево, потрусил прочь, а козлят вытащил одного за другим из ямы, связал им ноги веревкой и едва дотащил домой.

Дикие козы – животные сообразительные и, если с ними разумно обращаться, очень скоро становятся почти ручными. Мои трое козлят были так напуганы, что долго не хотели прикасаться к сену, которым я пытался их накормить. Они жалобно блеяли и жались друг к дружке в своем загончике; но через пару дней, когда я подложил им свежих ветвей и колосьев пшеницы, мои пленники сдались и прекратили голодовку.

Я задумал завести целое стадо, понимая, что это единственный способ обеспечить себя мясом, когда у меня закончатся порох и дробь. Для начала я решил соорудить огороженный выгон для коз, чтобы они не сбежали к своим диким сородичам. Потому и принялся искать подходящее место для содержания будущего стада, где животные были бы обеспечены водой, травой и защитой от солнца.

Мне посчастливилось – вскоре я нашел ровную и широкую луговину; были тут небольшие родники с прозрачной водой, а на противоположном краю находилась тенистая рощица. Поначалу я собирался огородить всю луговину частоколом длиною в две мили – у меня хватило бы времени на изгородь и в пять раз больше, – а потом понял, что это великая глупость. Держать коз в таком огромном загоне – это все равно что пустить их пастись по всему острову, поскольку животные остались бы такими же дикими, как и прежде. Я решил ограничиться участком пастбища в сто ярдов шириной – на таком выгоне поместилось бы все мое стадо, а если оно разрастется, я всегда смогу добавить еще площади.

С рвением принявшись за работу, я через три месяца все подготовил. Когда ограда была закончена, я перевел на пастбище моих трех, уже ручных, козлят, постоянно наведывался к ним, подкармливал ячменными и пшеничными колосьями; вода журчала прямо на огороженном участке, я следил за тем, чтобы в дождливую погоду козлята находились в специально построенном для них хлеву.

Через полтора года мое стадо увеличилось до двенадцати голов, а еще через пару лет – до сорока трех. Я разбил участок на пять загонов, соединенных между собой, – так мне было удобнее управляться с козами. Кроме мяса, которого у меня теперь было вдоволь, появилась возможность доить коз, и это меня радовало: иной раз я получал до двух галлонов[7] козьего молока в сутки. Научился я этому делу не сразу; часто бывало, что даже с самыми смирными животными у меня ничего не выходило: то коза взбрыкнет, то уже почти полный кувшин опрокинется. Однако со временем я наловчился и больше не проливал ни капли молока. Ферма кормила меня исправно. Раньше я даже не догадывался, как делаются из молока масло и сыр; после многих проб и неудач мне удалось добиться успеха – теперь эти продукты разнообразили мое меню…

Кто бы смог удержаться от улыбки, глядя на меня и мою маленькую семью, смирно сидящую за обеденным столом?