Робинзон Крузо

Другое мое пристанище, «дачу» в лесу, я тоже содержал в полном порядке. Деревья, которые образовали сплошную живую изгородь, я регулярно подстригал, и все равно весь участок оставался в тени; лестница была надежно спрятана, и только я один мог попасть за ограду и пройти к надежному, укрытому парусиной шалашу. Здесь я проводил немало времени и часто оставался ночевать, поэтому в шалаше была устроена постель из козьих шкур.

Рядом с моим лесным жилищем находились загоны для коз. На то, чтобы огородить пастбище, как помнится, ушло много времени и сил, но я регулярно подправлял и укреплял изгородь новыми кольями, опасаясь, что козы могут разбежаться. Плетеную ограду щедро поливали дожди; ветки, срубленные с живых деревьев, пустили корни и постепенно так разрослись, что образовали своего рода стену вокруг загона – надежную защиту от непрошеных гостей. Моя ферма располагалась в прекрасном месте, стадо с каждым годом увеличивалось, и по моим подсчетам запасов мяса, молока, масла и сыра мне бы хватило лет этак на сорок. Недалеко от этого участка рос виноград, который я сушил на зиму, получая изюм. Я очень дорожил этим лакомством, считая, что оно содержит много питательных, полезных для организма веществ и разнообразит мои завтраки.

Шалаш и ферма находились как раз на полпути между домом и той бухточкой на западном берегу, где я оставил лодку. Поэтому я часто останавливался здесь переночевать, прежде чем предпринять короткую морскую прогулку. За лодкой я тоже приглядывал, чтобы она всегда оставалась чистой и сухой; выбираясь в море в ясную погоду, я старался не отплывать далеко от берега, ловил рыбу или просто катался ради удовольствия…

Однако теперь я перехожу к событию, круто изменившему мою благополучную и размеренную жизнь.

Как-то в полдень я направлялся по берегу к лодке, чтобы заняться рыбалкой, и внимательно смотрел под ноги в надежде обнаружить на берегу черепашьи гнезда. Море в это время было тихим, сонным, даже птицы приумолкли в вершинах пальм. Я шел не спеша, пребывая в меланхолической задумчивости.

Неожиданно я застыл на месте, будто передо мной выросла каменная стена. На песке виднелся четко обозначенный след босой человеческой ноги. Я вздрогнул и осторожно осмотрелся: никого, все, как обычно. Прислушался: тишина, ничего подозрительного, лишь слабые всплески волн да шуршание песка. Я присел на корточки, чтобы рассмотреть отпечаток, все еще надеясь, что он мне привиделся, однако это и в самом деле был человеческий след – пальцы ног, стопа, углубление, оставленное пяткой…

Я поспешно поднялся на холм и оглядел окрестности, но, кроме привычного пейзажа, ничего нового не обнаружил. Спустился вниз – след был на месте. Но почему он был один? Я принялся рыскать вокруг, но это оказалось пустой тратой времени. В смятении и страхе я не придумал ничего лучшего, как вернуться домой. Всю дорогу я оглядывался по сторонам, мне мерещилось бог знает что; я шарахался и вздрагивал от каждого звука, а дикие фантазии заставляли гулко биться мое сердце. Мне казалось, что за каждым деревом кто-то прячется, а кусты подозрительно шевелятся. Мгновенно перебравшись через ограду, будто за мной гнались полчища привидений, я, словно насмерть перепуганный заяц, забился в свое убежище. Позднее я даже не помнил, как попал в свою крепость – через потайной ход или с помощью приставной лестницы…

До самой ночи я не выходил из пещеры, не зажигал светильники; нервы мои были в полном беспорядке – до утра мне не удалось сомкнуть глаз. Причина страха осталась на песке, вдали от моего дома, но от потрясения, которое я пережил, ощущение опасности не исчезло, а напротив, еще сильнее возбудило мое воображение. «А что, если это сам дьявол пришел за моей грешной душой? – думал я. – Кто, кроме него, способен принять человеческий облик и попасть туда, куда никто из людей добраться не может?» Но с другой стороны, успокаивал я себя, если бы врагу рода человеческого вздумалось меня напугать, он бы нашел иной способ это сделать. Сатана не так глуп; в любой момент след ноги могло смыть первой же волной во время прилива…

А если это все-таки был человек, дикарь с той земли, которую я видел вдали? «Наверное, – продолжал рассуждать я, – он случайно попал на остров, вышел в море на своей пироге и…» Но ведь ни бури, ни ветра в последнее время не было, и почему след этот один-единственный? Хорошо, пытался успокоить я себя, пусть кто-то даже побывал на берегу. Осмотрелся, увидел, что остров необитаемый, совершенно дикий, передохнул и снова ушел в море, потому что желания оставаться в этой пустыне у него наверняка не больше, чем у меня.