Робинзон Крузо

Уже на рассвете мне в голову пришла страшная догадка: этот человек обнаружил мою лодку. Он тотчас понял, что на острове кто-то есть, проследил за мной, видел оба моих дома, пашни, ферму… И теперь плывет назад, чтобы сообщить об этом своим соплеменникам. Дикари вернутся, разорят мои поля, мою крепость, возьмут меня в плен, будут пытать или сразу убьют. А если мне все же удастся спрятаться и спастись, после варварских разрушений, учиненных дикарями, я просто погибну от голода. Сил, чтобы начать все заново, мне уже не хватит…

Глава 30 Кости

Странное и необъяснимое существо – человек!

Вот я, к примеру, перенеся столько бедствий, оказался навсегда оторванным от мира. Одинокий, без надежды увидеть родину и все-таки нашедший в себе мужество так долго жить на острове, бороться, трудиться и сохранять человеческое достоинство, я едва не закончил безумием. И только потому, что случайно увидел след чьей-то ноги… Ведь я плакал от того, что остался без людей, мечтал услышать от кого-то хоть слово, увидеть чей-то корабль, а теперь панически боялся появления человека на острове. Почему я решил, что это непременно должны быть свирепые дикари? Не знаю… Я мучился от мысли, что Господь оставил меня или зачем-то снова решил подвергнуть испытаниям. Я смирился со своей жизнью, ничего у Бога, столь бессердечного, не прошу, почему же опять все начинать заново, почему нельзя вернуть мою прежнюю, такую безмятежную жизнь?

Я метался по пещере, не решаясь даже выглянуть наружу. В конце концов у меня началась нервная горячка, продолжавшаяся несколько дней.

Как я провел это время, абсолютно изгладилось из моей памяти. Когда я снова пришел в себя среди ночи в темном подземелье – исхудавший, с дрожащими руками и запекшимися губами, совершенно измученный, спотыкающийся на каждом шагу, – то с восторгом понял, что все-таки жив. Душа моя была спокойна; на ощупь, шатаясь, я побрел в кладовую, выпил кувшин воды, рухнул в постель и проспал до следующего полудня.

Первое, что мне пришло в голову, когда я открыл глаза, была мысль: да ведь это же мой собственный след на песке! Это я его оставил, когда ходил взглянуть на лодку, а потом босой возвращался назад. Тогда неожиданно хлынул ливень, а я не захватил с собой зонта, поэтому пришлось скинуть камзол и сапоги и спрятаться в лесу под раскидистым деревом… Вот чем объясняется то, что след оказался не на моей привычной тропе.

Эти соображения придали мне смелости.

Я покинул свою нору, предварительно захватив пустые кувшины для воды. Запас провизии у меня существенно уменьшился, ведь я пополнял его ежедневно, а то, что находилось в погребе, за время моего беспамятства испортилось. Перед уходом я пожевал зачерствевшую лепешку, запив ее остатками воды. Кроме того, меня тревожило, что козы, которых я доил каждый вечер или, в крайнем случае, по утрам, не доены уже несколько дней. Вследствие этого у них может пропасть молоко – так, на беду, и случилось: несколько животных серьезно захворали.

Я поспешил на ферму сразу после того, как пополнил запас свежей воды. Но даже спускаясь к роднику, я все равно бесконечно прислушивался и озирался; я даже не взял с собой ружья, чтобы подстрелить какую-нибудь пичужку, – звук выстрела мог меня выдать. Позже, когда мне все-таки удалось пересилить страх, я отправился доить коз…

Прошло несколько дней, и я стал смелее, так как вокруг не было ничего подозрительного. Мое стадо вело себя как обычно – мирно щипало травку и жевало сено; попугай не выказывал никакого беспокойства, а кошки по обыкновению проказничали и резвились на солнышке. Оставалось только посмеяться над моими безумными фантазиями.

Несмотря на это, я решил еще раз взглянуть на злополучный след, чтобы больше не оставалось никаких сомнений. Достаточно убедиться, что это отпечаток моей ноги, – и страху конец. Однако на пустынном песчаном берегу я сразу понял, что мои предположения не имеют под собой никаких оснований. Я никогда не проходил здесь босиком – ни в дождь, ни в солнце, – а лес, где я укрывался от короткого ливня, находился в противоположной стороне от пляжа. Да что там рассуждать – достаточно сравнить след на песке с подошвой моего сапога: отпечаток был гораздо больше, чем моя собственная подошва!

Я задрожал, как в лихорадке, и попятился, дико озираясь. Итак, больше никаких сомнений: на моем острове действительно кто-то побывал. Возможно, еще и сейчас по нему бродят неизвестные люди и каждую минуту меня подстерегает опасность.

Ожидание зла во сто крат хуже самого зла.

Пока я мчался к своей крепости, то и дело пугаясь собственной тени, мой рассудок снова помутился настолько, что мне нестерпимо захотелось разнести в щепки все ограды и частоколы, разогнать коз, разрушить палатку и пещеру, разбить утварь, – и только для того, чтобы никто не обнаружил на острове присутствия человека. В тот момент я даже не думал о том, где буду скрываться сам… Но, хвала Всевышнему, по мере приближения к убежищу мысли мои прояснились, и в пещеру я уже входил гораздо более спокойно, хотя и чувствовал себя подавленным.