Робинзон Крузо

Я по-прежнему ни в чем не испытывал нужды – ни в пище, ни в одежде; к тому же у меня была надежная крыша над головой. Нескончаемые заботы о собственной безопасности сделали меня почти равнодушным к житейским удобствам и несколько притупили мою изобретательность.

Кроме того, вещей, которых, как казалось раньше, мне остро не хватает, стало гораздо меньше. Еще совсем недавно я носился с мыслью научиться делать из ячменя солод и варить пиво. Краем уха я когда-то слышал о том, что для этого нужно, но у меня не было ни специальной бочки, ни дрожжей, ни хмеля, ни котла для варки. Если бы не история с дикарями, я бы непременно что-нибудь изобрел, а мое упорство всегда позволяло мне осуществлять задуманное.

Но теперь все изменилось. Мои мысли днем и ночью вертелись вокруг того, как перебить непрошеных гостей, когда они снова явятся на побережье. Я хотел одного – истребить всех дикарей во время их чудовищного пира и попытаться спасти хотя бы одну жертву. А если по какой-то причине мне это не удастся, то по меньшей мере напугать выстрелами и навсегда отвадить людоедов от моего острова.

Всевозможные хитроумные планы один за другим рождались в моей голове, пока я не понял одну простую вещь: даже с моими ружьями, мушкетами и пистолетами я представляю собой отличную мишень для двух десятков воинственных дикарей, которые владеют копьями и луками не хуже, чем я ружьем. А возможно, и лучше.

Я додумался даже до того, чтобы заложить на том месте, где каннибалы обычно разводят огонь, мину с пятью или шестью фунтами пороха, чтобы взрыв разметал и покалечил бóльшую часть этих извергов. Но, во-первых, мне было жаль расходовать столько пороха, а во-вторых, я не мог быть уверен в том, что дикари соберутся у костра именно в тот самый момент, когда произойдет взрыв.

В конце концов я пришел к выводу, что от этой затеи мало толку. В лучшем случае мне удалось бы только напугать людоедов. Оставив этот фантастический план, я переключился на мысль о нападении из засады.

Я думал о том, как в разгар кровавого пиршества я мог бы притаиться в каком-нибудь укрытии и, имея под рукой пару заряженных пистолетов, три ружья и саблю, внезапно атаковал бы дикарей. Нескольких я наверняка уложил бы на месте, ну а остальные…

На этом мои фантазии иссякали. Я не сомневался, что смогу справиться с туземцами, воспользовавшись паникой в стане врага. Мысль о засаде так меня воодушевила, что я стал видеть во сне, как беспощадно расправляюсь с негодяями. Я даже потратил несколько дней на поиски подходящего места, откуда можно было атаковать дикарей, и еще раз побывал на берегу – там, где впервые обнаружил следы жуткого пиршества. За это время птицы растащили человеческие останки, волны смыли кости и черепа, ветер засыпал песком кострище, однако от этого моя жажда мести не уменьшилась. Ни пережитый страх, ни отвращение уже не могли удержать меня от задуманного.

После настойчивых поисков место для засады было найдено.

Это был уступ на склоне лесистого холма, откуда я, притаившись, мог наблюдать не только за тем, как пироги причаливают к берегу, но и за всеми перемещениями туземцев. Поблизости от уступа росло старое дуплистое дерево, причем одно дупло в его стволе было таких размеров, что я мог поместиться в нем со всем своим снаряжением. Как только людоеды начнут свои приготовления к кровавому ритуалу, я внезапно нападу на них и постараюсь уложить наповал столько, сколько смогу…

План мой был разработан во всех деталях, и в течение трех месяцев я добросовестно нес сторожевую службу, ежедневно отправляясь к прибрежному холму, чтобы понаблюдать за морем. Холм находился в двух милях от моего дома, и я часами не отрывался от подзорной трубы, следя, не покажется ли на горизонте пирога с дикарями. Однако со временем мне это наскучило – неделя проходила за неделей, а на глади моря не появлялось ничего похожего на лодку.

Бесплодное ожидание остудило мой воинственный пыл.

Кроме того, я начал находить изъяны в моих замыслах. Взвесив все обстоятельства, я пришел к выводу, что не имею никакого права убивать туземцев и как христианин, и как цивилизованный человек, которого варварские обычаи людоедов совершенно не касаются. Мало ли по каким причинам люди убивают друг друга… И нет особой надобности нападать первым и уничтожать дикарей, пока они не трогают меня, – так рассуждал я. Из-за военных приготовлений я запустил дела; мое хозяйство требовало внимания, а я, словно мальчишка, играющий в войну, был полностью поглощен воображаемыми битвами. Мне необходимо одно: предотвратить нападение на меня и мое убежище, а если это все же случится, дать достойный отпор и постоять за себя.