Робинзон Крузо

И все же, собравшись с духом и подбадривая себя мыслью, что Всевышний не покинет меня в беде, я двинулся прямо в то место, откуда исходили таинственные звуки. И что же? При свете факела, который я держал перед собой, я увидел, что в гроте, с тоской уставившись прямо мне в глаза, лежит огромный старый козел.

Я тронул животное ногой, чтобы заставить его подняться, но козел едва смог пошевелиться. По всей вероятности, бедняга был при смерти.

Пока жив, пусть остается здесь, решил я. Уж если он меня так напугал, то любой дикарь, который вздумает сюда сунуться, сбежит без оглядки.

Глава 32 Подземный тайник

Оправившись от испуга, я начал осматриваться в гроте. Это было небольшое помещение неправильной формы площадью около двенадцати квадратных футов. Грот был естественного происхождения – его стен никогда не касалась человеческая рука. В дальнем углу виднелся еще один проход, и когда я приблизился к нему, то увидел, что он ведет дальше, вглубь скалы. Проход был достаточно широк, чтобы в него мог протиснуться человек моего сложения, но я не стал обследовать его без предварительной подготовки, решив вернуться сюда на следующий день.

Прихватив свечи, огниво, сделанное из старого ружейного замка, и лопату, я прямо с утра отправился к гроту. Прежде всего мне пришлось похоронить несчастного козла, который скончался минувшей ночью. Затем я вернулся к лазу в глубине грота и немного его расширил. К моей радости, подземный ход постепенно становился просторнее, так что я смог проползти на четвереньках ярдов десять, не имея при этом ни малейшего понятия, куда он ведет. Мною двигало нетерпеливое, почти детское любопытство.

И я был вознагражден за все усилия!

Когда, перемазанный землей и глиной, я наконец-то выбрался из самой узкой части подземного хода, то почувствовал движение воздуха и смог встать, выпрямившись во весь рост.

Я зажег свечу и ахнул от удивления. Передо мной открылась картина, прекраснее которой я еще не видел на своем острове. Я находился в просторном гроте высотой более двадцати футов; пламя свечи отражалось от свода и стен множеством разноцветных огоньков, сверкающих, словно алмазы. Под ногами у меня хрустел чистый сухой гравий – и нигде не было видно никаких признаков плесени и сырости.

«Вот, – подумал я с восторгом, – самое лучшее и безопасное место, где можно хранить вещи, которыми я особенно дорожу: порох и оружие, несколько мушкетов и запасные ружья». Сюда можно поместить также зерно и все то, что боится влаги, грызунов и насекомых. Правда, лаз довольно тесный, но с этим неудобством можно смириться, учитывая все преимущества столь замечательного тайника. В моей домашней крепости остались бы только те припасы и оружие, без которых я не могу обойтись в повседневной жизни.

Не откладывая дело в долгий ящик, я принялся за осуществление намеченного плана.

Когда почти все было перемещено в грот, я неожиданно вспомнил о бочонке с подмоченным порохом. Я достал его из кладовой и вынес на свет. Вскрыв крышку, я обнаружил, что вода проникла в бочонок всего на пол-ладони, а из подмокшего пороха образовалась твердая скорлупа наподобие той, что у кокосовых орехов. Основное же содержимое бочонка осталось совершенно сухим, и это чрезвычайно обрадовало меня. Таким образом, я стал богаче еще на шестьдесят фунтов отменного пороха, что стало для меня настоящим подарком.

Я переправил бочонок в свой новый тайник и с тех пор держал дома только небольшой запас – не более трех фунтов.

В те дни я воображал себя одним из великанов, о которых рассказывают древние легенды, существом, живущим в расщелинах скал и глубоких пещерах, недоступных для смертных. Кто бы меня ни искал, кто бы ни гнался за мной – пусть даже целая орда кровожадных дикарей, – никто не отыщет моего тайного убежища. Я ликовал. А если кто и пойдет за мной по следам, то все равно не сумеет и не осмелится проникнуть в грот…

Все эти события случились на двадцать третьем году моего пребывания на острове.

За эти годы я успел совершенно сжиться со своим положением. Если бы не постоянная необходимость быть настороже и опасность высадки десанта дикарей-людоедов, я охотно согласился бы провести здесь остаток своих дней до самого последнего вздоха и тихо отошел бы в лучший мир, как тот древний козлище, которого я обнаружил в гроте.

У меня, как и у каждого человека, были свои маленькие радости и развлечения. Я поймал еще двух попугаев, и, хотя уделял им гораздо меньше времени и внимания, чем своему любимцу Попке, со временем они тоже научились произносить мое имя – Робинзон Крузо. Вместе со стариком Попкой – я не знал, сколько ему лет, но слышал в Бразилии, что ара порой живут и больше века, – попугаи составляли мне веселую и бесшабашную компанию. Попка уже знал множество слов; в жаркие дни мы с ним любили посидеть в тени и поболтать по душам…