Род

Позади них раздалось ржание. Лошади Карла не хотелось спускаться в могилу, но она была хорошо обучена, и Эйнар отвел ее на палубу драккара, шепча на ухо усмиряющие слова, поставил рядом с Карлом, и…

…это случилось так быстро, что Хельга чуть не просмотрела.

Уннтор замахнулся, и неожиданно в руке его появился нож, рукоятью к лошади. Удар пришелся ей в затылок, послышалось глухое «шмяк», и кобыла рухнула. Эйнар с натугой тянул за поводья до тех пор, пока лошадь, которой Карл так гордился, не легла рядом с хозяином. Вместе они выглядели мирно, как будто спали.

– И рядом с ним будет верный спутник, – сказал Уннтор.

Яки спустился в корабль вслед за сыном, с мастифом на веревке.

Хельга почувствовала привкус рвоты во рту и отвернулась. Она знала, что это нужно было сделать, но не обязана была этим восхищаться. Послышался звук, будто кто-то наступил на ветку, а когда она открыла глаза, пес лежал с другой стороны от Карла, и голова его была неестественно вывернута.

Уннтор кивнул Яки и Эйнару, которые вылезли из могилы и подняли деревянный короб, жилище Карла в предстоящем путешествии. Они накрыли им тела человека, собаки и лошади, а потом вышли из корабля.

– Начинайте, – сказала Хильдигуннюр. – Лопатами, только осторожно.

Все как один, родичи взялись за работу. Почва, выброшенная на край могилы, возвращалась в нее, засыпала деревянную постройку, пока циновки не скрылись из виду, поглощенные мирными земляными волнами. Постепенно скрылся и деревянный короб, оставив над землей лишь горб.

Когда последняя лопата и последняя горсть земли упали на курган Карла, солнце уже наполовину скрылось.

Все знали, что дело сделано. У Гиты с матерью не осталось больше слез, у Уннтора не осталось больше слов.

– Домой и ужинать, – прагматично сказала Хильдигуннюр. – Я еще и для вас могилы рыть не собираюсь.

Как только губы ее матери пришли в движение, то же самое сделали ноги Хельги: она должна была оказаться в нужное время в нужном месте. Разумеется, Хильдигуннюр целеустремленной походкой вырвалась вперед, и Хельга догнала свою мать.

– Прежде чем что-то спрашивать, – сказала Хильдигуннюр, не глядя на нее, – ты поможешь мне с горшками.

С губ Хельги сорвался полузадушенный смешок.

– Ну конечно, – сказала она. – Где уж мне тебя опередить.

Хильдигуннюр опережала Хельгу на полшага, и лица ее почти не было видно, но намек на улыбку был.

– Ты радуешь старушку, Хельга, – сказала она. – Насколько это вообще возможно в такой день.

– Будем надеяться, что Карл счастлив, сражаясь с теми, кто повстречал его в иной жизни, – сказала Хельга.

– Он еще вернется нас донимать, – сказала Хильдигуннюр, – потому что опостылеет всем и повсюду, и его оттуда вышвырнут.

Теперь настала очередь Хельги улыбаться. «Сейчас. Именно сейчас».

– Вот только я подумала – а где же руны? Чтобы указать ему путь?

Хильдигуннюр взглянула на нее.

– Что ты знаешь о рунах?

– Ничего, – быстро сказала Хельга и сразу исправилась: – То есть, я слышала рассказы… Разве они не волшебные?

Хильдигуннюр фыркнула:

– Волшебные, как моя задница. Расцарапай деревяшку, посмотри, что случится.

– Зачем… что может случиться?

– Если нацарапаешь верный узор и будешь знать, чего хочешь, может, что-то и случится, – допустила Хильдигуннюр. Потом усмехнулась. – Может, к тебе в дом заявится огромный мужичина, огреет твоего папашу бедренной костью и унесет тебя в жизнь, полную сладкой похоти и беспокойных детишек.

– Мама! – воскликнула Хельга, и старая женщина хмыкнула. – Ты что же, говоришь, что околдовала…

Она покосилась на шагавшего позади них отца, а Хильдигуннюр метнула в нее взгляд, в котором читалось явственное: «Я тебе не скажу». В глазах у нее плясали искорки, но Хельга не могла не заметить, что ее губы сжались в строгую линию.

В доме воцарилась беспокойная тишина, которую лишь изредка нарушали негромкие просьбы или звук стучащих по дереву ножей из того угла, где Хильдигуннюр с Тири колдовали над горшками. Хельга пыталась держаться с ними наравне, но женщины работали с почти невозможной скоростью, и как бы поспешно она ни чистила овощи или нарезала мясо, чьи-то руки всегда ждали от нее передачи.

– Иди за дровами, – резко сказала Тири. – Ты нас только задерживаешь.

Хильдигуннюр промолчала.

Обиженная Хельга прошла мимо Сигмара, который сидел рядом с Уннтором и что-то негромко говорил. Вёлунд сидел в одиночестве, спиной к стене и, сложив руки на коленях, бездумно оглядывал комнату; вид у него был несчастный. Общее настроение не действовало лишь на Сигрун и Браги, занятых в уголке какой-то запутанной игрой с участием трех костей и палочки.

Когда она открыла боковую дверь, ее поприветствовал вечерний ветерок, погладил по щеке и выманил на улицу. Она подумала о сердитых людях, сидевших в доме. «Хорошо, что между нами закрытая дверь». Небо растянулось над ней – медово-золотое на западе, фиолетовое над головой, а дальше чернота до самого жилища богов. «Была бы я птицей, – подумала Хельга, – поднялась бы сейчас вверх и полетела сквозь эти цвета быстро и далеко, в чужие земли».

– А не ходила за дровами, – добавила она.

– Я помогу.