Род

Хельга огляделась. Сигмар и Йорунн уже лежали в постели. Она едва различала силуэты Аглы и Гиты, ушедших подальше от кровати, в которой умер Карл, и укладывавших сено и одеяла возле очага. Дети Руны купались в непривычном материнском внимании. В другом конце дома Хильдигуннюр созвала Уннтора, Яки и Эйнара, чтобы в тесном кругу вполслуха переговорить с ними.

Все это Хельгу не заботило; что-то другое беспокоило и грызло ее, что-то, не согласующееся со всем остальным.

Она коснулась кожаного ремешка на шее, прошлась пальцами по грубому материалу до камня, проследила большим пальцем линии руны. Полузабытые слова пытались укрыться от нее.

«Расцарапай деревяшку, посмотри, что случится».

Стоило попробовать.

Хельга подождала, прислушалась и подождала еще, пока не уверилась, что время остановилось и солнце больше не взойдет. А потом ощутила ее – особую тишину в доме, почти неслышный звук ровного дыхания. Она придвинулась к краю постели. «Я хочу спать, – сказала она, не веря этому ни на мгновение. – Я только проснулась – нет, я не могу заснуть». Она повторяла это про себя, пока сама не поверила в свою ложь. Потом вытянула ногу, нащупала пол и встала как можно тише.

Подвешенные к балкам свечи сочились тусклым светом. У двери сидел Эйнар с выражением смертельной тоски на лице. Он молча помахал ей. «Хорошо». Хельга помахала в ответ и, изображая сонную походку, двинулась к нему. Проходя мимо стола, она прихватила кувшин с водой.

– Привет, – прошептал он.

– И тебе привет, – ответила она шепотом, встав рядом с ним. – Попить хочешь?

Он взял кувшин и сделал глубокий глоток, потом еще один.

– Тяжкая это работа – убийц ловить.

Свечи были далеко, и рассмотреть его лицо было трудно. Тусклый свет выхватывал нос и губы, но глаза оставались в тени. Он не мог не слышать по ее голосу, что она поддразнивает его, но даже в полумраке она почувствовала его недовольный взгляд.

– Заткнись. Мне скучно, но я должен это делать, чтобы Хильдигуннюр смогла поспать. Мне кажется, она очень боится.

Хельга фыркнула:

– Она? Здесь? Нет, не может быть. Она ничего не боится.

– Может, и так. Но все равно мне приходится полночи не спать.

– Может, это не так и плохо.

– В смысле?

– Я была бы не против не спать, когда никого из них вокруг нет, – сказала она с легкой улыбкой в голосе.

– Тут ты права, – вздохнул Эйнар.

«Сейчас. Именно сейчас».

– А ты все по ней сохнешь, да?

В темноте послышался резкий вдох. Когда он снова заговорил, его голос стал холоднее:

– Что ты несешь?

Она коснулась его руки и почувствовала, что он старается не отдернуться.

– Я видела, как ты на нее смотришь, – прошептала она.

– И? Дом маленький. Куда еще смотреть-то?

– Давно она украла твое сердце?

Пауза. Потом, мягче:

– Очень. Когда я был мальчишкой.

Хельга давно уже наблюдала, как Хильдигуннюр выуживает правду из людей. Не важно, насколько они были грустными или злыми, если что-то внутри них просилось наружу, оно редко могло сопротивляться тишине. И конечно, Эйнар продолжил:

– Она всегда была добра ко мне. Не давала Карлу с Бьёрном колотить меня, когда мы были детьми. Потом я стал смотреть на нее… по-другому.

Хельга прикусила щеку, которую Эйнар не видел, и проглотила все слова, которые хотела произнести. Вместо этого она крепко сжала его руку:

– А потом?

– Она выросла быстрее меня – и теперь она счастливая женщина, заслужившая доброе имя, и жена бесхребетного, нелепого слабака-шведа.

Хельга вспомнила, каким ей виделся Сигмар, и ей пришлось признать, что она не вполне согласна с оценкой Эйнара. Но сердце, говорят, иногда видит то, что глазам недоступно, так что она решила не возражать.

– Почему бесхребетного? – спросила она.

– Потому что он должен был вступиться за нее, когда Карл… – Эйнар затих. Когда он снова заговорил, голос его звучал бесстрастно, и между ними снова выросла стена. – Он не кажется мне ни честным, ни достойным человеком.

Поддавшись порыву, Хельга обняла своего названого-но-не-совсем старшего брата. «Слова будут потом, – подумала она. – А пока хоть так». Он казался жестким на ощупь – хуторская работа закалила его, а злость и отстраненность лишили гибкости, – но она не отпускала, и в конце концов Эйнар расслабился, словно обмяк под ее руками и обнял Хельгу в ответ.

– Спасибо, – прошептал он чуть погодя.

– Ты болван, – ответила она. – Но ты мой болван, а это что-то да значит. Если хочешь, сходи подыши воздухом. Я пригляжу за спящими волками.

Эйнар тихо поднялся, протянул руку и сжал ее плечо, а потом исчез за дверью, словно тень.