Родина

В тот же день ближе к вечеру за ними приехал черный пикап “рено”. Они двинулись в сторону Ибардена. Погода? Облачно, но без дождя, с просветами, через которые очень скоро стали проглядывать звезды. Перед тем как совсем стемнело, вышли из машины в каком-то густо заросшем деревьями месте. Из чащи вынырнули две тени – два молодых человека. Времени на разговоры они не тратили, а взвалили себе на спины наши тяжеленные рюкзаки и зашагали в гору. Мы шли следом за ними. Очень скоро нас уже окружала настолько плотная темень, что ничего не было видно на два шага вперед. Трудно понять, как удавалось проводникам ориентироваться, должно быть, знали дорогу как свои пять пальцев. Потом выглянула луна. Теперь уже можно было различить какие-то формы, силуэты и друг друга.

Четверо мужчин молча шли около часа, пока не добрались до вершины холма. Оттуда им открылись очертания горы Ларрун и светящиеся точки Вентас-де-Ибарден. Тут они остановились, и один из проводников какое-то время прислушивался, а потом несколько раз проблеял по-козьи. Довольно близко раздался ответный крик, точно такой же. Это был условный знак для смены проводников. Таким образом Хосе Мари и Пачо узнали, что перешли границу. И тут же начался спуск к Вера-де-Бидасоа.

Вскоре они оказались за кладбищенской часовней, и им велели оставаться там и никуда не отлучаться. Почти полчаса они ждали, не снимая рюкзаков, пока им наконец не подали знак, что можно двигаться к шоссе. Шедший с реки туман полностью закрывал дома. И если честно, мы до костей продрогли. Уже светало, когда они сели в машину. По пути в Ирун несколько раз останавливались и ждали: человек, ехавший впереди на мотоцикле, возвращался и подтверждал, что дорога свободна от полицейских. Путешествие завершилось ранним утром на проспекте Сараус в Сан-Себастьяне. У застекленной остановки городского автобуса они встретились с Чопо, которого прежде не знали.

80. Группа “Ориа”

Лежа на тюремной койке, Хосе Мари вспоминал. О чем? О том, что в тот год ему исполнился двадцать один год и он оказался самым молодым из их троицы. Правда, разница в возрасте была небольшой. Двадцатичетырехлетний Чопо был самым старшим.

– Почему тебя зовут Чопо?[91]

– Это детская история.

Мальчишкой он любил играть в футбол на заросшем травой пустыре неподалеку от своего дома. Металлические столбы, на которые натягивали веревки для сушки белья, служили воротами. Там было слишком мало места и слишком мало игроков, чтобы устроить настоящий матч. Поэтому играли трое на трое или четверо на четверо – никогда больше, а он был единственным вратарем. Но ему нравилось не только ловить мячи и той и другой команды, но еще исполнять роль радиокомментатора.

– Ну-ка, ну-ка, объясни, как это.

Он присваивал каждому игроку имя какого-нибудь знаменитого футболиста и, стоя в воротах, громко комментировал ход игры, как это делают по радио. И поскольку себя самого он часто называл Чопо – в честь Ирибара, его тогдашнего кумира, – к нему навсегда прилипло это прозвище.

Пачо, который тоже был страстным футбольным болельщиком, ненавидел “Реал Сосьедад”.

– Еще скажи, что болеешь за “Атлетик”.

– Чем и горжусь!

– Хорошо же мы начинаем. Слышь, а почему ты не записался в группу “Бискайа”?

– Потому что никто меня не предупредил, что мне придется жить вместе с таким типом, как ты.

Хосе Мари попытался их примирить:

– Ну хватит, ребята, хватит. Есть ведь и другие виды спорта.

– Какие же, интересно знать?

– Гандбол, например.

Они решили его подколоть:

– Да ладно тебе, тоже спорт называется!

– А что же это, если не спорт?

– Гандбол по сравнению с футболом – то же самое, что пинг-понг по сравнению с теннисом.

– Или онанизм по сравнению с тем, как ты девку трахаешь.

И эти козлы гоготали во всю глотку, а он смотрел на них не мигая.

Чопо выполнял в их команде по большей части подсобные функции. За его спиной – чтобы не вызывать обычных у Чопо вспышек злобы – Пачо называл его “наш мальчик на побегушках” или просто “посыльный”. Все, что Чопо знал про вооруженную борьбу, про участие в движении, про оружие – а знал он немало, – он постиг своим умом, не проходя через вербовочные каналы во Франции. Ему хватало и ловкости, и организаторских способностей, а еще у него уже был опыт. Прежде чем присоединиться к Хосе Мари и Пачо, он никогда не участвовал напрямую ни в одном теракте, зато действовал в тени некоторых вспомогательных групп в Доностии, решая логистические задачи, и это ему удавалось лучше всего.

– В один прекрасный день я стану лидером ЭТА.

Сейчас в воспоминаниях Чопо представляется мне пауком, который вечно сидит затаившись в ожидании добычи. Ни манифестации, ни стычки с полицией его не интересовали. Сам он объяснял собственную стратегию так: вести себя тихо, учиться и как можно меньше привлекать к себе внимание. Пачо не понимал его:

– Как можно в твоем возрасте быть таким стариком?

– Когда у тебя лоб станет пошире, тогда и поймешь.