Родить легко

Обезболенная гранд-дама на время успокоилась: лежит, дремлет. Мерно постукивает КТГ. Но, как это часто бывает, схватки ослабевают – у обезболивания в родах всегда есть обратная сторона. Когда ставят капельницу с окситоцином, падает сердце ребёнка. И доктор просит роженицу лежать на боку: в этой позе не пережимается пуповина и сердце сразу восстанавливается.

– Мне так неудобно!

Все – и акушерки, и доктор, и я – помогаем ей повернуться (тяжёлая, ног почти не чувствует). Но женщину перетягивает назад, мы опять её крутим. И, что особенно неприятно, она продолжает обращаться с нами как с прислугой. Как бы ни были все добры и терпеливы, раздражение сдержать довольно трудно. Мне велели сидеть с капризницей: не давать ей завалиться на спину и следить за сердцем плода.

И вот уже близко к потугам. Обезболивание отпускает – что хорошо: роженице пора снова начать тужиться самой. Но она не желает ничего ощущать, требуя «Уберите это от меня!» – имея в виду схватку. Все так от неё устали, что согласились и ввели вторую дозу.

Перевезли её из предродовой в родзал. Женщина, конечно, продолжает лежать на спине – в родзале по-другому никак. А сердце ребёнка страдает всё больше…

Два часа ночи, вокруг неё все работники родблока: реанимация, детские доктора, акушерки, дежурные врачи. Из-за плохого сердца принимается решение о вакуум-экстракции (извлечение живого плода во время родов через естественные родовые пути с помощью специального вакуум-экстрактора, чашечка которого присасывается к предлежащей части плода за счёт создания разрежения в зоне контакта). Делают надрез промежности, накладывают вакуум, который то и дело срывается с головки, обдавая окружающих кровавыми брызгами. Доктор до горла обмотался большой простынёй (тогда в роддомах ещё не использовалось столько одноразового белья и халатов).

Двое держат тяжёлые бесчувственные ноги, двое помогают тужиться: склонить подбородок к груди, правильно напрячься. Роженица, не понимая, как управлять мышцами живота и таза, тужится в лицо, в щёки, вся красная и потная. Эффекта от таких усилий – ноль: даже вакуумом невозможно быстро извлечь ребёнка без правильного старания со стороны женщины.

Сердце плода всё хуже. Ей командуют дышать и тужиться: как набирать воздух, как задерживать, мотивируют бессмысленным призывом помочь ребёнку, а между схватками нервно смотрят в монитор.

Наконец рождается мальчик – вялый, бледный. Сразу начинают работу реаниматологи. Крики и суету сменяет сосредоточенная тишина. Ждут первого вдоха, первых тонов сердца.

– Останься с ней, роди плаценту, – бросают мне на ходу.

Реанимационный столик не видно, хотя он всего в двух метрах от меня, так как врачи плотным кольцом сгрудились вокруг младенца. Вдох всеобщего облегчения: завелось сердце! И снова тишина – ждут появления дыхания.

И вдруг её нарушает громкий раздражённый вопрос:

– Ну чо там… Мне вес-то хоть кто-нибудь скажет?

Никто не отреагировал, только я в очередной раз ахнула про себя. Несмотря на страшноватый антураж родзала – всё вокруг забрызгано кровью, реанимационный ребёнок, напряжённо пытающиеся его оживить медики, – вопрос выглядел настолько дико и абсурдно, что прозвучал как чёрный юмор.

И вот новорождённый вдохнул, победа! А все остальные облегченно выдохнули… Кроме родильницы:

– И когда я теперь в душ смогу?

В этих родах никто не сказал ей ни одного грубого слова. Не унизил, не проявил агрессии или назойливого вмешательства – хотя все сердились и сильно утомились от неё. Самой суровой стала фраза акушерки Светы, когда при переводе из родблока она увидела на лице новоиспечённой матери полопавшиеся от бессмысленного напряжения капилляры:

– Завтра у тебя всё лицо будет синим…

Что прозвучало с некоторым удовлетворением и едва уловимой ноткой мести.

И ещё один маленький штрих к портрету замечательного анестезиолога.

Он левачил. Подрабатывал тем, что в нарушение закона делал эпидуральную анестезию на дому онкологическим больным, воющим и загибающимся от жуткой, безнадёжной, в прямом смысле слова смертельной боли. Которым наше здравоохранение не могло (вернее, не хотело) предоставить последнюю – и, наверное, самую важную помощь…

Вот и разбери тут – где добро, где зло.

Глава 35 Ещё раз про смерть

Конечно же, мне, маме особого ребёнка, всегда хотелось увидеть, как появляются такие дети. Разумеется, не потому, что я желаю кому-то производить их на свет. Думаю, не надо объяснять, что дети эти не нормальные, не здоровые, и жизнь с ними тоже особенная. Просто мне было интересно. Кроме того, я знала, что способна найти слова настоящей, искренней поддержки людям, которые могут родить такого ребёнка. Хотя я понятия не имела, насколько часто это случается в роддоме.