Родька

— Комик! — сказал Славка. — Тебе бы только клоуном быть.

— А что, плохо?

— Вот оставят тебя на третий год в восьмом классе…

— Ты только не страдай. Не страдай за меня, — сказал Гришка, — как-нибудь проживем. В крайней случае, в техникум пойду. Или на работу. У меня и руки есть. Не то что у некоторых.

— Ну как хочешь. Это твое дело. А только сочинение сдай. Я от тебя все равно не отстану.

— Ладно, — сказал Гришка, — перепишу откуда-нибудь.

— Ну что, плей чез?

— Давай.

Давно уже мы с папой не играли в шахматы.

— Как твой английский?

— Ничего, занимаемся.

— Все-таки Костя молодец, — говорит папа. — У меня бы ни за что не хватило терпения. И что же вы, каждый день?..

— Почти. Вот только вчера и позавчера пропустили. Я уже привык, мне даже странно.

— Сейчас Косте не до тебя. Большие успехи. Он пока еще не говорит. Боится сглазить. Но я вижу.

— А как твои бильярд?

— Никак.

— Я тебе что-нибудь напортил?

— Наоборот.

— Ты не хочешь говорить на эту тему?

— Этой темы уже нет. Все в прошлом.

— Есть такая открытка: «Все в прошлом». Очень грустная.

— Это не открытка. Это картина.

Наша партия так и застряла в самом начале. Играть не хотелось.

— Предлагаю ничью, — сказал папа.

— Согласен. А вот скажи, у меня действительно плохой характер или просто я чего-то не умею?

— Что ты имеешь в виду?

— Никак я не могу забыть этот Новый год. Наверное, бывают компании, где все это по-другому?..

Папа помолчал.

— Характер у тебя нормальный, — сказал он. — Вполне нормальный. Но сказать, что ты чего-то не умеешь, это значит ничего не сказать. Слушай, неужели у вас в школе нет танцевального кружка?

— Есть.

— Почему же ты не учишься?

— Не знаю. Мне неинтересно. Вот если, бы Саша к нам ходила. Она обещала меня научить.

— Да, Саша… Глупо все-таки получается. А впрочем… если хочешь, давай я тебя поучу.

Танцевать мне вовсе не хотелось. Но папе это уже было неважно. Не дожидаясь моего согласия, он включил проигрыватель и поставил свою любимую пластинку, которая нам с Костей уже до того приелась, что вместо «Вокруг света» мы ее называем «Вокруг того света».

— Внимание! Ага! Нет, это не то. Вот сейчас будет танго.

Давно уже у папы не было такого настроения. Между прочим, мне не очень нравится, когда папа слишком веселый. Когда он слишком веселый, мне почему-то не кажется, что у него хорошее настроение. А вот сегодня как будто ничего особенного, но по тому, как он ходит, как говорит, я сразу чувствую, что у него спокойно и хорошо на душе.

— На первых порах ты будешь за даму, — сказал папа. — Иди сюда. Спину, спину держи! Что ты горбишься? Так, так. Стоп! Шаг назад! Шаг в сторону! Ну и слон. Два шага вперед. Не смотри под ноги, слушай музыку. Шаг назад, шаг в сторону. Так! Хорошо.

Музыка доиграла, и папа опять поставил то же танго.

— Ну вот! Уже веселей! Уже хорошо. Ничего, ничего, у тебя есть способности.

Дело действительно шло на лад. Когда танго заиграло в третий раз, я совсем перестал наступать папе на ноги и даже почувствовал, что движемся мы, в общем, под музыку. Папа был доволен.

— Хорошо! Молодец! Ага! Кажется, Костя пришел. Костя, Костя! Иди сюда.

Высокий, стройный, раскрасневшийся с мороза, Костя вошел в комнату и сразу же включился в обучение.

— Что вы за чепуху разучиваете?

— Почему чепуху?

— Потому, что так танцевали еще до войны. Теперь уже никто так не танцует.

— Вот твои шаги, — сказал Костя, широко и некрасиво вышагивая под музыку, — а вот как ходят теперь. Расслабленность должна быть. Свобода. Вот этому, на мой взгляд, и нужно учить в первую очередь. А если он сразу усвоит твою манеру, потом ее ничем не вытравишь. Какие бы фигуры он ни делал, все равно это будет выглядеть старомодно. Вот Саша — типичный пример.

— Удивляюсь, — сказал папа. — Ну я куда ни шло. Я действительно учился танцевать до войны. А она ведь твоя ровесница.

— Ну и что? — сказал Костя, мрачнея. — Наверное, ей тоже повезло на домашнего учителя. Мама ее учила танцевать. Или бабушка.

— Да, — сказал папа. — А что, очень смешно смотреть, как я танцую?

— Нет, не очень. Во-первых, ты все-таки старый, А во-вторых, у тебя же осанка. А ему так нельзя. Ему надо учиться по-настоящему. Хочешь, я его устрою к нам? У нас на работе отличный танцевальный кружок. Настоящий преподаватель. И даже с приличным окладом. Это очень важно, между прочим.

Костя говорил так, как будто речь шла вовсе не обо мне.

— Ничего не выйдет, — сказал я.

— Почему?

— Так!

— Да, — сказал Костя, — я как-то все время забываю, что ты у нас большой оригинал. Кстати, что это за случай с макулатурой?

— С какой еще макулатурой?