Родная речь, или Не последний русский. Захар Прилепин: комментарии и наблюдения

Одним словом, после Крымской весны и Донбасса стал ещё больше интересоваться твоей персоной — всю публицистику читать, все интервью и выступления отслеживать, и передачи, конечно… «Чай с Захаром» была любимая… Правильные люди в гостях были. Собственно, и сейчас всё это продолжается. Моя подруга, благодаря мне и твоим «Урокам русского», уже спорит и ругается в своем педуниверситете с учителями-либералами. И она наверняка не одинока в том. Как же это прекрасно.

Не знаю, получится ли мир обратно с головы на ноги поставить, Бог управляет, но помогать-то ему надо. Ты сделал себя сам. Ты получил, вернее, взял рычаги, и несёшь слово, и совершаешь поступки. Пусть не все грядки взойдут, но эта игра огромна.

Кажется, у тебя всё получается, за что не возьмёшься. У тебя есть какая-то врождённая интуиция, невероятная работоспособность, и стержень твой, наряду с предками, вылит великой русской литературой и неоценимым опытом общения с человеком, разным человеком. И ты настоящий борец. И как-то выходит это у тебя легко — не висит непосильным бременем, нет стенаний. Ты просто живёшь! И тебя прёт от этого. Это здорово!

За сим заканчиваю, душой вроде нигде не покривил.

Спасибо, что выслушал.

* * *

Здравствуй Захар. Привет из Украины. Решил написать пару слов. Месяца полтора как прочитал «Некоторые не попадут в ад». Очень хочу прочитать по второму разу — но боюсь. Боюсь испытать те же чувства. Было больно. Я обязательно прочитаю и второй, и третий раз, и — спасибо тебе за эти чувства. Я ведь тоже мог попасть туда — с этой стороны. Хотели послать — я не пошел. Огромное спасибо за твои книги, за твое слово. Довольно много читаю, и думал, что все великие писатели — это в прошлом. Слава богу — нет. Давно не пацан, думал, ничто не сможет уже удивить, поразить. Смогли — твои книги.

И ещё. Я не только живу в одно время с великим русским писателем — но могу ему даже написать. И дойдёт. И он даже ответит.

Вот как я думаю. Есть такой человек, которому Боженька дал очень много. И он это всё не держит в себе, а отдаёт людям. Без остатка, с лихвой. И мы, люди, это чувствуем, нам это нужно, необходимо. В этом жестоком, несправедливом мире. Вот за это тебе спасибо. И ещё. Когда развалили Союз, я очень переживал. Меня не спросили. Потом пошли все эти дела у нас на Украине. После майдана стало совсем погано. Во всём. Особенно в моральном и душевном плане. Было время — мне было стыдно, что я украинец. Два человека не дали мне отчаяться, вернули мне душевное равновесие. Два очень крутых, лысых мужика — Олесь Бузина и Захар Прилепин. Одного уже нет с нами, но память о нём с нами всегда. Другому — многая лета и всего, всего, всего.

Всё будет хорошо. Но пасаран.

* * *

Нельзя не увидеть в тебе разительную перемену…

Я начну с того, что встревожило, а потом уж всё остальное…

Услышал твой посыл о том, что надо быть как «первые князья», но, тем не менее, нельзя вместить ни в одну жизнь то, как они жили — литературные князья. При всём при том, что положение большого писателя тебя обязывает, ты нужен не только «первому обществу», в котором ты прочно прописался и усвоил законы выживания в нём, ты нужен огромному количеству простых людей, как я и моя дочь (вот она ребёнок, растущий на твоих книгах, потому что встреча с тобой перевернула её представление о писательском труде), как многие тысячи учителей, врачей, простых людей, для которых ты значим более, чем любой другой писатель сегодня в стране. Я не говорю, что ты стал совестью нации — нет, для этого должен быть другой нарратив и проживать следует в Лондоне или Париже, нет… Ты подчас единственное светлое пятно для тех, кто живёт повседневным трудом, изнурительным, простым, рутинным, неблагодарным, но который кто-то должен делать, чтобы страна держалась. Ты голос надежды и здравого смысла, звучащий негромко, но настойчиво, голос, который звучит внутри каждого простого человека труда — не босяка, не революционера, а простого трудового народа, который в нынешней системе координат вынужден нести на себе нагрузку и среднего класса. Деревенщики ушли, советских писателей съели публикуемые пачками в 90-е гг. эмигранты, а мы остались сами по себе выживать — мы это делали как умели, подчас без цели и ориентира, но теперь у нас есть ты… Мы на тебя надеемся, ты уже за нас «вписался», поэтому, будь добр — не бросай, пожалуйста. Я поминал тебя за каждой литургией, а если доводилось — и на проскомидии, когда ты был на фронте, но очевидно, что ты вернулся «с малого джихада на великий»…