Родная речь, или Не последний русский. Захар Прилепин: комментарии и наблюдения

Своеобразным достоинством «Чёрной обезьяны» можно счесть обман жанровых ожиданий — читатель готовится насладиться чем-то вроде триллера, а получает расшифровку отчаянных депеш, курсирующих по проводам оголённых нервов.

Если это и о тьме, то о тьме в сердце героя, а также об экзистенциальной тьме, пронизывающей ткань современного бытия (прежде всего, само собой, российского).

Причём ситуация с тьмой в сердце героя куда яснее и выигрышнее. Здесь Прилепин неподражаем: мы не просто слышим и видим рассказчика, но чувствуем его дыхание, узнаём его как близкого человека, и его нервно-психическую катастрофу воспринимаем всеми пятью чувствами. Именно она и является главной темой. Но работа с ней едва ли не целиком завязана на языке, интонации, сравнениях, неожиданной подаче мелких деталей и прочих подобных вещах. Не так уж важно, чем занят герой в каждый конкретный момент — важно, как об этом пишет Прилепин. Поменяй порядок слов в этой фразе, убери матерное слово из той, — и эффект улетучится.

Такое письмо приводит на память малую прозу Прилепина, расширенным вариантом которой, собственно, и является «Чёрная обезьяна». Недаром сюжетный механизм заменён здесь на рог изобилия, из которого бурным потоком льются красочные зарисовки; каждая вторая из них могла бы стать отдельным рассказом, а каждую третью можно было бы легко заменить на какую-нибудь другую.

Прилепин написал характерный для себя текст — психологический, эксцессивный, эротический, такой, в котором слова и эмоции существеннее идей.

Василий Авченко

писатель, журналист [ «Живая литература», 24.06.2011]

Недавно один приморский вице-губернатор (куратор внутренней политики — этакая провинциальная версия Суркова, присутствующего в «Чёрной обезьяне» под фамилией Шаров) разоткровенничался в твиттере о своей борьбе с местной оппозицией: «Я тут два года подавлял протестную активность. Закон удобный — умеючи, вам можно устроить ад и полные обезьянники». Сам того не зная, последними словами он неплохо описал новую книгу Прилепина…

Про «Чёрную обезьяну» обильно высказываются критики. Кажется, даже обозначилось «общее место»: мол, раньше Прилепин писал счастливые книги, наполненные радостью жизни, а вот сейчас взял и написал мрачную. По мне, так и все предыдущие его книги были ровно настолько же счастливы, насколько и трагичны.

Говоря о литературных предшественниках Прилепина и параллелях, обычно называют (с подачи самого Захара) Лимонова, Газданова, Леонова… Широко известны слова Павла Басинского «Новый Горький явился». Но вовсе не случайно сам Прилепин в нескольких интервью вспоминает Алексея Н. Толстого как пример писателя-универсалиста:

«Мой идеал писателя — Алексей Толстой, он умел делать если не всё, то очень многое, то, что не умеет никто: написать два великолепных фантастических романа, эпопею „Хождение по мукам“, восхитительный исторический роман, детскую сказку… Для меня был бы идеальным случай, когда один литератор написал бы „Детей капитана Гранта“, „Анну Каренину“, „Иосифа и его братьев“, „Горячий снег“, то есть книги совершенно разные по типу, составу и методу восприятия реальности».

Эволюция самого Прилепина, о которой свидетельствует появление «Чёрной обезьяны», позволяет сделать предположение, что он идёт, осознанно или нет, именно по такому пути. И тогда нам следует ожидать от него исторического романа, семейной эпопеи или чего-нибудь ещё.