Родная речь, или Не последний русский. Захар Прилепин: комментарии и наблюдения

Жаль, что человеческая жизнь коротка и даже плодовитому Захару Прилепину отмерено определённое количество биографий, которые он физически может написать. Мало кто может воссоздать чужие жизни так точно и поэтично, будто он сам все эти судьбы прожил.

Сорокин Александр

преподаватель русского языка и культуры речи, поэт [ «Литературная газета», 13.05.2020]

При чтении создаётся впечатление, что на правах стороннего, но сочувствующего наблюдателя проживаешь рядом с Есениным всю его жизнь. В какие-то моменты даже хотелось вмешаться, оберечь его от каких-то поступков или, наоборот, подтолкнуть на какие-либо действия. Всё это из области фантазии, но говорит о живом общении с текстом как с предметом одушевлённым. И произошло такое потому, что Захар Прилепин выступает против навешивания на поэта ярлыков, прижизненных и посмертных. Не сомневаясь в гениальности Есенина, в моцартовском начале его натуры, пытается разобраться, каким был поэт на самом деле, не приукрашивая его человеческих достоинств и не скрывая очевидных недостатков.

Прилепин последовательно рассматривает причины гнездящихся в душе Есенина противоречий, по сути, так до конца и не разрешённых. Почему Есенин трудно сходился с женщинами, почему холодно общался с матерью, Татьяной Фёдоровной, почему нежно относился к мужской дружбе, но настоящих друзей (кроме Мариенгофа, да и то до поры до времени) не имел; почему страстно любил родину, но на протяжении жизни ощущал себя в ней пасынком и общался с беспризорниками как с собратьями по несчастью?

Крестьянским он был поэтом, имажинистом, поэтом советским или так называемым попутчиком? Приветствовал ли искренне он революцию и был ли революционером в поэзии? Не принимая каноническую Церковь, как относился к Богу? Мог ли быть алкоголиком, хулиганом и одновременно человеком с хрупкой и ранимой душой? Стремился ли стать, подобно Маяковскому, государственным поэтом и принимал ли большевистскую власть? Был антисемитом или интернационалистом? Принимал ли за родных всех своих детей и какую из жён любил по-настоящему?..

Да и вообще, в книге много интересного о той переломной во всех отношениях эпохе. Мне, например, запомнилось и показалось важным наблюдение автора по поводу старообрядчества. Он отмечает, что «промышленный расцвет в России вызвал массовое вовлечение выходцев из старообрядческих семей сначала в производственную жизнь, а следом и в революционную работу». То есть по всей стране на заводах и фабриках трудились потомки раскольников, в жилах которых течёт бунтарская кровь. Можно сказать, они были внутренне готовы к переустройству мира на новых основаниях. И здесь уместно привести авторскую цитату: «Большевик, вышедший из старообрядческой семьи или попавший под влияние этой среды, — один из самых распространённых типажей в постреволюционной литературе. Он, естественно, не выдуман, а взят непосредственно из жизни. <…> В старообрядческих семьях выросли многие видные большевики: Виктор Ногин, Николай Шверник, Александр Шляпников, Николай Булганин, наконец, Михаил Калинин».

В этом контексте, думаю, нельзя назвать случайностью тот факт, тоже отмеченный Прилепиным, что в поэме «Двенадцать» у Блока впереди рабочих «в белом венчике из роз» идёт Исус Христос. Именно такое написание имени Христа было у староверов. Среди близких знакомых Есенина тоже были выходцы из семей старообрядцев, но в родословной самого поэта староверов не было. Хотя его буйный, постоянно ищущий во всём какой-то высшей правды характер вполне соответствовал настроениям современного ему раскольничества. Его поэма «Пугачёв» по сути не историческая, а как раз отражающая запросы и настроения наступившего времени.

И ещё вопрос, смущающий так называемых защитников чести Есенина. Страстно желающий быть «самой сильной любовью народа», в жизни он вёл себя с точки зрения общепринятой морали неподобающим образом: в последние годы день за днём пил горькую, скандалил, поднимал руку на своих женщин и жён, разгулявшись, бил посуду и стёкла в гостиницах. Несмотря на это, женщины любили его, ухаживали за ним, как за ребёнком. Почти всё ему прощалось, потому что, по мнению многих его современников и автора этой книги, он обладал, вопреки всем недостаткам, «нечеловеческой силой обаяния». И сила эта явно проступала в его стихах.

В эпилоге писатель прослеживает судьбы его жён, гражданских и законных, его детей, друзей, соратников и недругов. Судьбы трагические, как и судьба самого поэта. В итоге книга приобретает эпический размах.

Леонид Юзефович

писатель [ «Горький Медиа», 07.07.2020]