Родники рождаются в горах

— Постой! — Жамалудин выхватил молоток у сына. — Сколько раз повторять тебе: хороший камень можно поранить неосторожным ударом! Камень требует осторожности… — Жамалудин стал тихонько постукивать молотком, как врач, исследующий больного. Легкие удары ложились рядом с трещиной, и вдруг от глыбы отвалился кусок с ровным краем, будто отрезанный алмазом. Оставшийся небольшой зубчик отделился, когда Жамалудин еще несколько раз осторожно ударил по глыбе молотком.

— Ну, теперь все хорошо! Сердцевина у камня без трещин. Он может пригодиться…

— Разве у камня есть сердце? — недоверчиво улыбнулся Хаджимурад.

— Конечно! Как у дерева, как у цветка, как у человека. У одного камня оно твердое, не трескается при обработке. У другого — мягкое, рассыпается от неловкого удара… По-моему, встречается и мертвый камень, камень без сердца… Ни на что не годный.

— Значит, у каждого камня — своя судьба, как и у человека. — Хаджимурад удивленно глядел на отца. Он бросился за портфелем, вынул какую-то бумажку и бегом вернулся. — Вот это я хочу высечь на камне…

Жамалудин внимательно всмотрелся в рисунок.

— Я видел ее во сне… Она была такая… — подняв на отца глаза, произнес Хаджимурад.

— Очень хорошо ты нарисовал, — похвалил Жамалудин, любуясь рисунком. — Грива у коня, как от встречного ветра, летит в сторону. А сама девушка в мужском костюме очень красивая… Мне кажется, что я ее где-то видел… Только не помню где. — Он поднял взгляд на сына, будто ожидая от него ответа.

Хаджимурад слегка улыбнулся.

Отец не знал, что Хаджимурад несколько раз принимался рисовать Жамилат, но она все время выходила на бумаге похожей на Шарифат…

— Сможешь ли ты воплотить это в камне, сын мой? Здесь большая и кропотливая работа!

— Сумею, конечно, сумею! — уверенно ответил Хаджимурад.

— Хаджимурад! Хаджимурад! — предостерегающе произнес Жамалудин и закашлялся.

— Постараюсь, отец, может и сумею! — сказал, краснея, Хаджимурад.

— Вот так и надо, сын мой, это по-мужски. «Сумею», «хорошо сделаю», «я», «мне» — чтобы больше я не слышал от тебя таких слов. Хороший мастер, берясь даже за самую легкую работу, говорит: «Посмотрю, получится ли!». Пусть тебя другие похвалят, да и то лучше не в лицо!

Смущенный Хаджимурад вытащил из кармана платок, чтобы вытереть мокрую шею, и вдруг покраснел до ушей, испуганно посмотрев на отца. В руках его оказалась легкая косыночка, которую Шарифат накинула ему на шею, когда они ехали на мотоцикле. «Простудишься!» — сказала она заботливо.

Хаджимурад простуды не боялся, но с охотой покорился, надеясь, что Шарифат про косынку забудет. Так и случилось.

Жамалудин сел на камень…

«Наверное, ее платок… Если они уже условились, почему он мне не говорит, чтобы я поехал сватать ее?»

Жамалудин не мечтал для сына о богатой, шумной свадьбе, где приглашенные будут веселиться, а непозванные надолго затаят обиду. Такая свадьба приносит больше огорчения, чем радости.

Нет у Хаджимурада матери, которая во все бы вмешалась, за всем присмотрела. Одни скажут: «хлеб непропеченный», другие заметят: «буза неперебродившая». Особенно много будет пересудов, если жену сын возьмет из другого аула. Там — свои обычаи, здесь — свои. Ведь в горах, что ни аул, то иные обряды, законы.

«Переходя реку, что разделяет два аула, брось свои привычки на берегу, как изношенные чарыки», — учили старики молодых. Правда, эта поговорка теперь устарела, но не совсем еще. Свои обычаи каждый аул хранит, как драгоценность».

Жамалудин вспомнил сыгранную недавно комсомольскую свадьбу. Вот это было веселье! Собралась почти одна молодежь. Песни, танцы, богато накрытый стол. Невеста с открытым лицом сидела рядом с женихом. Никто особенно не шумел, не было драк. Порядок был настоящий.

«Невеста Хаджимурада… Кто она? Когда ее за руку приведет Хаджимурад, вот так же, как привел свою невесту сын Исалава? Она будет во всем белом. Когда во двор будущего мужа входит невеста, мать жениха угощает ее ложкой меда, говоря: «Пусть вся жизнь ваша будет такая сладкая, как этот мед». Но у моего сына нет матери, нужно ли кого-нибудь просить? Я сам положу ей на язык мед», — решил Жамалудин. И снова вспомнил девушку, что была королевой байрама и целый день ходила рядом с Хаджимурадом. Другой невесту Хаджимурада представить он себе не мог. «Может быть, надо сходить в Горчок и узнать все о ней, об ее тухуме, родителях. Или поговорить прежде с сыном? Невеста из другого аула… Надо бы узнать, а то придешь в чужой аул, останешься в дураках». Мысли Жамалудина прервал стук молотка в руках Хаджимурада.

«Спешит!»

— Хаджимурад, сын мой, мастерство в руках человека — это много! Но мастером стать невозможно без ежедневного, упорного труда. Если наполнить один хурджин, а другой оставить пустым, оба упадут с седла. Много талантов погибло от лени, от безделья, от спешки. Мастерство должно сопровождаться постоянным, упорным трудом. Работая, ты не думай о том, когда окончится работа, думай, какая получится вещь. Никто тебя не будет спрашивать: «Сколько времени ты на это потратил», — но каждый спросит: «Чьи руки это создали?»