Родники рождаются в горах

Самой большой радостью в жизни Алиасхаба была дочь. Шарифат росла, росли и его заботы о ней. Он души не чаял в дочери. Не стеснялся приходить на годекан, держа на руках Шарифат, хотя издавна в горах считалось позором для мужчины таскать за собою девочку. И дома он не отпускал ее ни на одну минуту. Из соседнего аула никогда не возвращался он домой без подарка для дочери. И Шарифат издалека узнавала отца и хлопала в ладоши, бежала ему навстречу с криком: «Папа идет, папа идет», рассказывала ему обо всем, что случилось дома в его отсутствие. Даже о том, что петух не вовремя закукарекал. Шарифат исполнилось пять лет, когда у Алиасхаба и Супайнат родился сын.

— Ожил мой брат, убитый на войне, — ликовал Алиасхаб, открывая глиняные кувшины с бузой, взял у соседа пандур и, впервые за много лет ударив по струнам, запел:

Я хочу, чтобы сильным
Подрастал ты, сынок,
Чтобы складным ты был
С головы и до ног!
Подрастешь ты и будешь
И умен и хорош,
Ты всю землю обскачешь
И пешком обойдешь.
Ты, сынок, побываешь
И у туч на груди,
Где пред тем, как пролиться,
Притаились дожди!
Пусть твой взор соколиный
Будет зорок и смел,
Как недельный ягненок,
Ты и мягок и бел!

Веселье недолго продолжалось в доме Алиасхаба. На четвертый день ребенок умер, и тяжело заболела Супайнат. В эти печальные дни Алиасхаб не отходил от жены. Соседи удивлялись: так умело и нежно ухаживать не смогла бы даже дочь за больной матерью. Судачили: «Выдавая замуж дочь, не думайте о том, кто отец жениха, смотрите только на будущего мужа дочери». Все удивлялись Супайнат, что она остановила выбор на сыне Тайгиба. «А теперь любуйтесь, она живет счастливее всех!»

Супайнат выздоровела, начала хлопотать по дому. Алиасхаб даже во сне видел, что у него снова родился сын, они вместе гуляют по аулу. Иногда он просыпался сам от собственного крика:

— Сынок! Сынок!

Ни взглядом, ни словом он не показывал Супайнат, как тоскует без сына. «Зачем посыпать ее рану солью? Она не меньше меня хотела бы, чтобы сын остался жив».

Дом Алиасхаба всегда был полон детьми. Все соседские ребятишки собирались у них. Супайнат с ними возилась, угощала конфетами и сахаром.

Любимой подругой Шарифат была Багжат. Алиасхаб всегда обеим девочкам покупал подарки. Мать Багжат шутила: «Вы ее наряжаете, как невесту, хоть у вас нет сына — жениха для моей дочки». Багжат была на год старше Шарифат, в семь лет пошла учиться. Шестилетнюю Шарифат удержать дома было невозможно, она каждый день бегала за подругой в школу.

— Что ж, раз такое дело, пусть раньше сядет за парту, — решил Алиасхаб.

Алиасхаб сам ходил на родительские собрания — узнать, что говорят о дочери. Спросив разрешения у учителей, бывал на уроках, слушал ее ответы, смотрел, как она старательно и аккуратно выводит буквы. Он знал, что за его спиной женщины судили: «Как будто у него одного дочь! Души в ней не чает!»

Алиасхабу действительно казалось, что такой второй девочки на земле нет. Добрые люди радовались, злые завидовали. Женщины ворчали на своих мужей, но при посторонних говорили: «А что если бы у него был сын! Ног бы под собой не чуял. Экая невидаль — дочь!»

Но что бы ни болтали сплетники, их слова отскакивали от Алиасхаба, как горох от стенки. Он продолжал с той же нежностью заботиться о Шарифат. Старался приохотить дочку к чтению — покупал интересные книжки.

— Учись, чтобы стать такой же хорошей учительницей, как Вера Ивановна! — говорил он.

Отец Багжат был в семье суров. Однажды он избил Багжат: она шла выступать в клуб. Алиасхаб вмешался, отругал соседа:

— Наши братья проливали кровь, завоевали свободу, а мы будем отнимать ее у женщин. Если каждый из нас будет так поступать, то что же получится?

Багжат получила разрешение ходить с подругами на школьные концерты.

Свобода Шарифат не была ничем стеснена. Она, как чистый ручеек, сбежавший с гор, сама могла выбирать себе дорогу. Как у жеребенка, скачущего по зеленому лугу, детство Шарифат протекало беззаботно. Она ничего не скрывала ни от отца, ни от матери, всегда с ними советовалась.

— Вот так поступай, дочь моя! — говорил отец, и она считалась с его мнением.

Но в одном они никак не могли сговориться. Алиасхаб хотел, чтобы Шарифат была учительницей, а девочку привлекало другое.

Бабушка Шарифат — мать Супайнат слыла лучшей ковровщицей аула. Шарифат с малых лет любила следить за ловкими руками бабушки. Девочка интересовалась всем: «Почему это так? Зачем ты взяла эти нитки?»

Стоило бабушке уйти из комнаты, Шарифат бросалась к разноцветным клубкам и перебирала их. Возвращаясь, бабушка кричала:

— Вабабай! Опять вижу, здесь побывали руки Шарифат.

Шарифат мечтала самостоятельно выткать ковер. Этой мечтой она поделилась с отцом. Он пожал плечами.