Родники рождаются в горах

— Все начинается с малого, Шарифат. Сперва вытки маленький коврик. Со временем тебе собью станки и куплю нитки. Но запомни, моя мечта, чтобы ты стала учительницей, правда, умение ткать ковры этому не помешает! — сказал Алиасхаб, любуясь заблестевшими глазами дочери.

«Ковровщица может быть учительницей», — радовалась Шарифат.

— Ты, отец, мне сделай вот такие большие станки. — Она разбрасывала руки как можно шире.

Однажды, притворившись уснувшей, Шарифат подождала, пока взрослые лягут, вскочила, подбежала к станку, взяла куры́… Но очень скоро Шарифат увидела: узоры, как у бабушки на ковре, не получаются. Порванные нити, как кисти, сбиваются кверху. Бросив на пол куры́, Шарифат вернулась в постель. До рассвета не могла уснуть, дрожа от испуга. Только сомкнула глаза, ее разбудил крик бабушки: она обвиняла соседку Шахрузат, что та испортила ковер, Шарифат прямо босиком бросилась на крышу.

— Бабушка! — позвала она дрожащим голосом. — Не тетя Шахрузат испортила твой ковер! Я… Я!..

— Вабабай! — Удивленная бабушка утихла, как пчелиный рой, облитый ледяной водой. — Когда же ты успела? Ты заснула, я еще работала…

— Ночью! — Из глаз девочки катились слезы. Отец вытирал ее мокрое личико, а бабушка, забыв обо всем, обнимала внучку.

— Свет моих глаз, все бывает. Надо было сразу признаться! Сколько я на себя брала грехов, кого только не подозревала! Говорят же, у вора один грех — он украл, а у хозяина — сто: подозревает невинных. Аставпируллах! Аставпируллах! Надо мне просить у всех прощения!

И она принялась соединять порванные нитки и постепенно зло в ее сердце сменилось радостью. «Не зря у внучки такая страсть к ткацкому мастерству», — думала она.

С тех пор Равзан нередко сажала внучку рядом с собой и раскрывала секреты своего уменья. Она терпеливо рассказывала о свойстве ниток. Объясняла, куда надо ударить острой палочкой, где бить куры́, как плести узоры. С каждым днем бабушка радовалась все больше: не переняла Супайнат ее мастерства, зато ковровщицей станет внучка! Она пела Шарифат песни:

Ох, мамина травинка,
Любовь моя и боль,
Ты вишня из Голотля,
Тиндинская фасоль.

Шарифат внимательно слушала объяснения Равзан и сама время от времени спрашивала:

— А так можно, бабушка? Так правильно?

— Правильно, моя красавица, правильно. Всегда надо спросить, коли не знаешь.

— Когда, бабушка, ты мне разрешишь ткать ковер? — любопытствовала Шарифат. — Я хочу сама!

— Ты это слово — «сама» держи подальше. У тебя все впереди! Пока я жива, учись у меня всему, а потом сама будешь других учить. Моя мать, дай бог омовения ее грехов, говорила: «Когда сыплется золото, собирай, доченька, потом сколько бы ни искала, не найдешь!» Разве я тогда это понимала? Я спрашивала: «О каком золоте ты говоришь? Я не вижу, чтобы на меня сыпалось золото». Этому золоту название — мастерство, а мы, старики, прошедшие огонь и воду земли, передаем его вам.

Шарифат молчала несколько дней и помогала бабушке.

Наконец желанный день наступил. Бабушка дала разрешение, отец смастерил станки, Шарифат села за работу. Бабушка не подходила к Шарифат, пока не была готова половина ковра. По обычаю ковровщиц, это событие отмечают. В доме Равзан собрались женщины. Алиасхаб зарезал барана, Супайнат доказала всем свое умение готовить вкусные блюда.

— Дай бог, чтобы родился у вас сын, и да укротит он коня, как ваша дочь укротила волшебного коня — мастерство! — говорили женщины, одаривая Шарифат. Одни накидывали ей на голову маленькие пестрые платочки, другие набрасывали на плечи материю, третьи протягивали бусы, серьги.

— Видно, и у нее руки золотые, как у бабушки. Дай бог, чтобы она за жизнь соткала столько ковров, сколько ниток и расцветок в этом!

Четыре женщины, самые сильные из присутствующих, перевернули ковер наизнанку. Наверху оказалась основа из белых ниток.

Ай-и-яй, моя игла,
Три ковра я соткала,
Я один себе взяла,
Два я дочке отдала,
Размотала я клубок,
Завязала узелок,
Завязала два узла,
В руки ножницы взяла.
Ай-и-яй, ковер цветной,
Красный, желтый, голубой, —

пели женщины хором.

Готовая часть ковра скрылась, как ушедшая весна, а сверху, как надвигающаяся с гор на долины зима, опустились белые нитки. И опять руки Шарифат начали сеять весну.

Прошло немного времени, ковер был готов, и снова в доме Алиасхаба веселились. Правда, ковер получился на вкус некоторых слишком яркий. Но все были единодушны в одном: он был плотно соткан, ровный. Это говорило о старании и мастерстве Шарифат. Соседи хвалили:

— Дай бог здоровья рукам, которые его соткали, дай бог долголетия тем, кто научил девушку!

— Дай бог здоровья и всем тем, кто разделил нашу радость! — весело отвечала бабушка. Казалось, сегодня она помолодела на десять лет, походка ее стала проворней, глаза сияли, как в молодости.